§ 5. Детерминанты и стимулы волевых проявлений личности

Воля обнаруживает себя, если трактовать ее с сугубо теоретических позиций, во внешнем и внутреннем планах. В первом случае речь идет обычно о реальной, "внешне событийной" стороне жизнедеятельности человека - о его конкретных поступках, действиях, взаимоотношениях с окружающим миром, требующих от него определенных усилий, преодоления внешних препятствий, решения разного рода практических проблем, и др. Во втором случае имеют в виду внутренние психологические коллизии, знакомые каждому индивиду, будь он "экстравертом" или "интравертом" по

33

своим психологическим характеристикам. Каждый homo sapiens бывает время от времени раздираем внутренними сомнениями, колебаниями, борьбой разнонаправленных мотивов и устремлений. Само принятие того или иного решения бывает (и нередко) делом непростым, требующим вмешательства воли. "Мотивы к действию, еще вчера казавшиеся столь яркими, убедительными, сегодня уже представляются бледными, лишенными живости, - описывал подобную психологическую ситуацию У.Джемс. - Но ни сегодня, ни завтра действие не совершается нами. Что-то подсказывает нам, что все это не играет решающей роли; что мотивы, казавшиеся слабыми, усилятся, а мнимосильные потеряют всякое значение; что у нас еще не достигнуто окончательное равновесие между мотивами, что мы в настоящее время должны их взвешивать, не отдавая предпочтения какому-либо из них. <...> В результате получается своеобразное внутреннее чувство беспокойства, называемое нерешительностью... Оно слишком хорошо знакомо всякому..."¹

Представители определенных течений в науке объявляли эти внутренние борения и детерминированные ими в конце концов "акты выбора" ядром, психологической сердцевиной волевых действий.

Высказывались взгляды, согласно которым фундаментальные основания и приоритетные функции воли обнаруживают себя прежде всего во внутреннем плане; иными словами, воля направлена своим острием на самого человека, на его душевную сферу; все остальное - реальные действия, поступки, взаимоотношения человека с окружающим миром, с социумом - вторично. Надо полагать, что подобная позиция, если не доводить ее до крайности, до абсурда, близка к истине. Не случайно концепция, согласно которой самодетерминация и саморегуляция рассматриваются в качестве функциональной первоосновы волевой деятельности человека, получила ныне широкое признание в современной российской и зарубежной науке.

В то же время были у этой концепции (поскольку истоки ее уходят в далекое прошлое) и по-прежнему остаются принципиальные оппоненты. Так, сторонники марксистско-ленинской диалектико-материалистической психологии и философии, утверждая принцип социодетерминизма, настаивали, что волевые действия индивида обусловлены прежде всего социальными причинами, зависят в конечном счете от системы общественных отношений. Эти действия "не возникают изнутри и не изобретаются", а представляют собой результат воздействия "внешнего стимула", иначе говоря, "имеют социальное происхождение"².

34

На иных, диаметрально противоположных позициях стояли с давних пор философы и психологи, исповедовавшие принцип индетерминизма (и соответственно, отвергавшие социодетерминизм), трактовавшие волю как свободную, автономную и самоопределяющуюся силу.

По Августину, воля есть спонтанная, дарованная Богом активность души, направленная на раскрытие внутренних, сущностных сил человека, его телесных и психических возможностей. Воля - свойство души, которая живет и движется в Боге, согласно Божественному промыслу.

Аргументы в пользу индетерминистской концепции ("человек волен поступать, сообразуясь исключительно со своими собственными предначертаниями, планами и намерениями, своими свободно принятыми решениями и внутренними установками") высказывались в той или иной форме еще в античные времена. В дальнейшем эти воззрения были развиты и пополнены философами идеалистической ориентации. "Человек должен быть тем, что он есть, - утверждал И.Г. Фихте. - ...Сам человек есть цель - он должен (через волю и при ее активной поддержке. - Г.Ц.) определить себя и никогда не позволять себя определять посредством чего-нибудь постороннего; он должен быть тем, что он есть, так как он хочет этим быть и должен хотеть"¹.

Иначе говоря, воля дана человеку, дабы он стал тем, кем хотел бы и должен стать. Близки к такому пониманию воли и философские позиции Т. Карлейля, определявшего волю как спонтанное генерирование тех или иных действий - вне связи и зависимости от внешних обстоятельств (так называемый "персоналистский подход"). А. Шопенгауэр добавлял к этому, что воля олицетворяет внутреннюю сущность человека (как, впрочем, и всего, что окружает его: мир - это "воля в себе"); воля, собственно, это подлинное Я человека, главный "онтологический" принцип его жизнедеятельности.

По Гегелю, воля проявляется прежде всего в свободе, представляющей собой высшую человеческую ценность, а свобода означает возможность для субъекта самореализовываться, активно и деятельно, в этом мире, действовать адекватно своей Духовной Сущности, заключенной в каркас человеческого уникума.

Много позднее соотечественник Фихте и Гегеля X. Хекхаузен, развивая положения, высказанные его предшественниками, писал: "Человек издавна рассматривался как существо, одаренное разумом и свободной волей. Эти качества... налагают на него ответственность за свои действия и решения. Проблема объяснения человеческого действия в этом случае крайне проста. Человек действует разумно по легко усматриваемым причинам и законным

35

основаниям, поскольку обладает разумом, а раз он наделен свободной волей, излишне и бесплодно объяснять его действия внешними силами - будь то влияние внешней среды или состояния собственного тела"¹.

Не вникая далее в существо подобных споров, что могло бы увести, и достаточно далеко, от психолого-педагогических проблем к философским, заметим лишь, что противоборствующие стороны, ведя диспуты о воле, акцентируют, как правило, одну сторону явления, упуская из виду другие или, во всяком случае, недооценивая их.

Локальное выдается за всеобщее, частное - за универсальное, отдельное и конкретное - за истину в целом. "Простой проблеск Реальности может быть принят за полное ее понимание", - писал Э. Фромм²; в полемике, которая велась по поводу детерминизма и индетерминизма, именно так зачастую и случалось. Более образно и красочно излагал ту же идею И.В. Гёте: "Истину можно сравнить с бриллиантом, лучи которого устремлены не в одну, а в разные стороны"³.

С разных сторон подходил к проблеме воли И. Кант: ориентируясь в мире, принимая те или иные решения, homo sapiens, no Канту, обладает свободой воли и, соответственно, пользуется ею - но лишь до известных пределов, ибо воля его, как правило, стеснена объективно существующими реалиями, причинно обусловлена и лимитирована ими. Многоуровневый подход к проблеме воли можно видеть и у Ф.В. Шеллинга.

В отечественной психологии нельзя обойти вниманием суждения Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, Б.М. Теплова, которые при всем разнообразии и богатстве нюансировки, присущей их воззрениям, сходились в том, что, несмотря на объективную детерминированность волевых действий человека, живущего в социуме и по его законам, эти действия обладают своей ярко выраженной психологической спецификой, что предполагает и определенную степень автономии, и свободу выбора, и индивидуально-личностную характерность ("особость") волевых проявлений.

Известно, человека ценят обычно не за его ум, не за его способности или какие-то иные природные данные, а за то, как он ими пользуется, насколько эффективно применяет на деле - в учебе, в профессиональной деятельности - свои интеллектуальные (и иные) ресурсы. "Чтобы умно поступать, одного ума мало", - говорил Ф.М. Достоевский; нетрудно догадаться, что к вопросу о воле этот афоризм имеет прямое отношение.

36