§ 6. Мышление - знания в действии

Любая мыслительная деятельность человека, связана ли она со строгой логикой научного мышления или поэтическими озарениями мышления художественно-образного, всегда уходит своими истоками в знания о предмете, основывается на системах представлений и понятий о том или ином материале. Вне знаний, помимо их нет и не может быть интеллектуальных проявлений. Ум человека, по словам К.Д. Ушинского, развивается только в "действительных, реальных знаниях". Этот тезис был впоследствии поднят на щит продолжателями и последователями Ушинского. Так, П.П. Блонским в статье "Память и мышление" был высказан афоризм: "Пустая голова не рассуждает: чем больше опыта и знаний имеет эта голова, тем более способна она рассуждать".

Мышление, по Блонскому, "опирается на усвоенные знания, и если нет последних, то нет и основы для развития мышления, и последнее не может созреть в должной мере". Это общедидактическое и психологическое положение не утрачивает своего значения и в специфической сфере музыкального мышления. И здесь знание материала, наличие определенного фонда сведений о нем - необходимая предпосылка любых форм содержательной духовной деятельности.

Формирование и развитие музыкального интеллекта осуществляется, как и во всякой другой области, в ходе обогащения персонального опыта индивида и основывается на движении от незнания к знанию, от знаний низшего порядка к знаниям высшего порядка, от знаний менее дифференцированных и углубленных к знаниям более дифференцированным и углубленным и т.д. "Знать музыкальную литературу, т.е. музыкальные произведения, в возможно большем количестве"¹ - таково эмпирически выведенное из многолетней практики кредо передовой музыкальной педагогики

239

относительно проблемы становления и кристаллизации музыкального сознания у обучающихся.

Разумеется, мера развитости музыкального мышления, качественная характеристика последнего ("лучше - хуже") определяются отнюдь не только объемом усвоенных знаний. Можно многое знать в искусстве и тем не менее демонстрировать весьма невысокий уровень художественно-интеллектуальных операций; музыкальная практика, как и любая другая, дает более чем достаточно примеров, иллюстрирующих это положение. Но, с другой стороны, неверным было бы игнорировать и важность чисто количественного увеличения знаний, не отдавать должного их простому "арифметическому" приросту. Когда А.В. Луначарский говорил об "идеале всеведения", к которому должен стремиться образованный, интеллектуально развитый человек, он имел в виду, в частности, и то, сколько ("как много") будет включаться этим человеком в круг познаваемого и усваиваемого им.

Коль скоро развитый музыкальный интеллект являет собой во многом продукт накопления, ассимиляции и последующей переработки соответствующих знаний, можно сделать вывод: чем шире, разнообразнее общие и специальные познания обучающегося музыке, тем благоприятнее перспективы, раскрывающиеся перед его профессиональным мышлением, тем больше шансов на успешность функционирования последнего. Мышление суть знания в действии - этим универсальным положением, справедливым применительно к художественно-образному мышлению так же, как и к научному, четко определяется роль количественного фактора в приобретении знаний вообще и специфически музыкальных в частности.

Итак, знание объемного по масштабам музыкального материала - музыкальных "фактов", явлений, закономерностей музыкальной речи и т.д. - служит обязательной предпосылкой музыкального мышления. Однако связи между музыкальными знаниями и соответственными формами музыкально-интеллектуальной деятельности значительно сложнее, нежели те, что выражаются формулой "причина - следствие". Знания о музыке не просто дают толчок тем или иным мыслительным операциям - они формируют эти операции, определяют их структуру и внутреннее содержание. Расширяющийся и углубляющийся в ходе обучения поток знаний, вливаясь в процессы музыкального мышления, поднимает последнее на качественно более высокий уровень. Причем диалектичность ситуации в том, что одновременно открываются благоприятные возможности (поскольку общий уровень музыкально-интеллектуальных действий повысился) для усвоения новых, еще более глубоких и сложных по составу знаний. В этом смысле музыкальное мышление, представляя собой одну из своеобразных форм человеческого мышления вообще, демонстрирует тот самый механизм взаимодействия мышления с познанием, характеристика

240

которого была дана С.Л. Рубинштейном: "Каждый акт освоения тех или иных знаний предполагает в качестве своего внутреннего условия соответствующую продвинутость мышления, необходимого для их освоения, и в свою очередь ведет к созданию новых внутренних условий для освоения дальнейших знаний. В процессе освоения некоторой элементарной системы знаний, заключающей в себе определенную логику соответствующего предмета, у человека формируется логический строй мышления, служащий необходимой внутренней предпосылкой для освоения системы знаний более высокого порядка..."¹

Надо сказать, что внутренняя диалектичность взаимосвязей познавательных и мыслительных процессов, обусловливающая взаимопереходы одних форм интеллектуальной деятельности человека в другие, служит подчас причиной стирания граней между понятиями "познание" и "мышление". Между тем мышление как психологическая категория, безусловно, не тождественно познанию; второе относится к первому, как часть к целому. Иначе говоря, мышление, вбирая в себя усвоение знаний, "питаясь" ими, отнюдь не сводится только лишь к процессам ассимиляционного характера.

То же - и мышление музыкальное. Мыслительная, профессионально-интеллектуальная деятельность в области музыки всецело основывается, как было показано, на деятельности познавательной. Однако как качественная определенность она далеко выходит за пределы последней: она и шире, и многограннее, и неизмеримо богаче по своему содержанию. Поэтому, рассмотрев основные истоки, питающие музыкальное мышление, сосредоточимся теперь на нем самом - его природе, структуре, отличительных особенностях и свойствах, принципах эволюции и развития.

241