4. Слово в выражении

§ 24. Из разнообразных семантических явлений в языке Маяковского я останавливаюсь ниже на некоторых фактах фразеологии, которые, как мне кажется, с наибольшей ясностью обнаруживают общий смысл языкового новаторства Маяковского в применении к значениям слова. Под фразеологией здесь понимается область соединения слов уже не как форм того или иного ряда, а как носителей материальных значений. Подобно тому, как синтаксис должен оперировать понятием синтаксического целого, возникающего из сложения форм, так и фразеология нуждается в соответствующем понятии целого, складывающегося из отдельных значений отдельных слов. Будем именовать такое фразеологическое целое термином "выражение", который, следовательно, понимается здесь как своего рода семасиологическая параллель к синтаксическому термину "предложение" или "фраза" (конечно, было бы лучше пользоваться в фразеологии именно термином "фраза", но против этого - традиция, давно уже придавшая слову "фраза" синтаксический смысл, а ломать эту традицию нет особой нужды). Среди разного рода выражений, составляющихся из соединения слов с их значениями, выделяется особый их разряд, который обычно именуется разрядом фразеологических сращений или идиоматических выражений (нем. Redensarten, фр. locutions). Здесь имеются в виду выражения, состоящие из таких слов, каждое из которых в составе данного выражения не имеет своего собственного значения и, по существу, не должно было бы толковаться как особое слово с особым значением. Значение в таких выражениях принадлежит только целому, которое невозможно расчленить на части без утраты или искажения его значения. Таковы выражения, вроде

380

положить зубы на полку, бить баклуши и т.д. В языке Маяковского во множестве случаев замечаем своеобразную борьбу с тем омертвением отдельного слова, которое превращает свободное соединение значений в их фразеологическое сращение. Слово, утратившее свое значение и превратившееся исключительно в материал сращения, из которого не может быть вынуто, вроде слова зубы в выражении "положить зубы на полку", как бы восстанавливается в своих правах у Маяковского, снова становясь словом самостоятельным, получающим свое значение обратно. Это - полная аналогия тому, что мы наблюдали в области синтаксиса. Маяковский достигает этого восстановления слова в его индивидуальных правах тем, что ставит слово в такие фразеологические условия, при которых его индивидуальное значение необходимо должно ожить, для того чтобы было понятно целое. Возникает особого рода разложение фразеологических сращений на составные части. Обычное средство для этого - употребление слова в его буквальном и примитивном значении, т.е. иллюзия совершенно наивного его толкования, какое нередко наблюдаем в языке детей. Так, одна трехлетняя девочка, которую мать как-то отвела от газовой горелки в ванне со словами: "Уйдем от греха подальше", оставалась в уверенности, что слово грех обозначает не что иное, как именно газовый кран, - и это обнаружилось только через несколько лет. Чуковский рассказывает о мальчике, который спрятал своего любимого пса от пришедшей гостьи, после того как услышал, что она в каких-то делах собаку съела^*. Совершенно так же Маяковский пишет:

Буквальное понимание слова слон в фразеологическом сращении" делать из мухи слона, лежащее в основе заключающегося в этих стихах острого сатирического образа, и есть то, что может быть названо разложением идиоматики в языке Маяковского. Ср. другие примеры:

381

Последний пример интересен тем, что буквальное толкование слов из кожи вон здесь выражено и грамматически, именно - параллельными конструкциями с предлогом из: из сёл, из кожи, из штолен. Ср. в прозе: "Я зашел к тогда еще товарищу по партии - Медведеву. Хочу делать социалистическое искусство. Сережа долго смеялся: кишка тонка. Думаю все-таки, что он недооценил мои кишки"^* (XII, 19). Сюда же примыкают и случаи разложения более слабых видов связи внутри выражения, как, например: "Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!" (I, 57); "рухнуло римское право и какие-то еще права" (VI, 63); "розданные Луначарским венки лавровые сложим в общий товарищеский суп" (VIII, 74), где словом суп предполагается лавровый лист. На буквальном толковании отдельного слова в неразложимом выражении основан и комический эффект в следующих строчках из "Хорошо!":

382

Тот же смысл в строчках:

"Телевокс" - механический человек.

Ср. еще:

Ср.:

Такое употребление фразеологических сращений дает возможность как бы двойного их восприятия, т.е. одновременно и в значении составляемого ими целого, и в индивидуальном значении каждой составной части. Оно ведет далее к тому, что поэт получает возможность подбирать нужные ему сочетания слов, как бы не считаясь с возможностью их слияния в неразложимое сращение, а обращая внимание исключительно на значение каждого отдельного слова. Так, в "Моем открытии Америки", между прочим, читаем: "Сплошной ливень вспенил белый океан, белым заштриховал небо, сшил белыми нитками небо и воду" (VII, 316). Здесь слова сшил белыми нитками не образуют сращения: они взяты в той сумме значений, которая слагается из простого сложения индивидуальных значений данных слов, а существующее в языке готовое сращение сшито белыми нитками (т.е. "легко объясняется") как бы игнорируется данным текстом. Такой же смысл в стихах:

383

где сочетанию попал пальцем в небо снова принадлежит только буквальный смысл суммы индивидуальных значений каждого из слов, входящих в сочетание. Перед нами уже знакомое разложение сращения, но как бы с другого конца, т.е. то, что можно было бы назвать "предупреждением сращения". И то, и другое явления имеют общее основание в таком отношении к значениям сочетающихся слов, при котором каждое отдельное слово сохраняет свою семасиологическую индивидуальность, не растворяющуюся в цельном выражении. Это дает Маяковскому возможность строить и более сложные построения каламбурной природы вроде:

384