§ 6. Статья "Два Чехова", сверх всего, служит одной из наиболее ранних дат, содержащих указание и на самый источник стилистических устремлений Маяковского к новаторству. На вопрос о том, что именно питало предубеждение Маяковского против "старых", "истрепанных" слов и общую у него с остальными футуристами жажду словесного обновления, мне кажется проще всего ответить одним словом: антиэстетизм. Маяковский вступил в русскую литературу как ненавистник мещанства. В борьбе с мещанским началом в поэзии сложились своеобразные черты поэтического стиля Маяковского, в большей или меньшей мере характеризующие все его творчество.

В области поэтического языка это мещанское начало воплощалось для Маяковского в общепринятых эпигонских понятиях "красивого", "изящного", "поэтичного". "Эстет! И глазу рисуется изящный юноша, породистыми пальцами небрежно оставляющий на бумаге сонеты изысканной любви. А Чехов? "Пшла, чтобы ты издохла! - крикнул он. - Прокля-та-я!" <...> Рядом с щелчками чеховских фраз витиеватая речь стариков, например Гоголя, уже кажется неторопливым бурсацким косноязычием. Язык Чехова определенен, как "здравствуйте", прост, как "дайте стакан чаю" (I, 339-340, 344). Сквозь всю литературную биографию Маяковского красной нитью проходит эта постоянная память о недобитом враге - эпигонском эстетизме. Ср.:

Бросьте!
Забудьте,
плюньте
и на рифмы,
и на арии,
и на розовый куст,
и на прочие мелехлюндии
из арсеналов искусств.(II, 90)

Или:

Господа поэты,
неужели не наскучили
пажи,
дворцы,
любовь,
сирени куст вам?
Если
такие, как вы,

333

творцы -
мне наплевать на всякое искусство.(I, 136)

Еще примеры:

А попробуй
в ямб
пойди и запихни
какое-нибудь слово,
например, "млекопитающееся".(II, 192)

Капитализм -
неизящное слово,
куда изящней звучит -
"соловей",
но я
возвращусь к нему
снова и снова.
Строку
агитаторским лозунгом взвей.(VI, 156)

Пролетариат -
неуклюже и узко
тому,
кому
коммунизм - западня.
Для нас
это слово -
могучая музыка,
могущая
мертвых
сражаться поднять.(VI, 157)

Очень прямолинейно формулировано это отношение к эпигонскому эстетскому трафарету в статье "С неба на землю" 1923 года: "Иностранщина из учебников, безобразная безобразность до сих пор портит язык, которым пишем мы. А в это время поэты и писатели, вместо того чтоб руководить языком, забрались в такие заоблачные выси, что их и за хвост не вытащишь. Открываешь какой-нибудь журнал - сплошь испещрен стихами: тут и "жемчужные зубки", и "хитоны", и "Парфенон", и "грезы", и чорт его знает, чего тут только нет. Надо бы попросить господ поэтов слезть с неба на землю" (II, 511). В выступлении на встрече с комсомольцами 25 марта 1930 года Маяковский так отвечал на упрек в том, что он употребляет грубые слова: "Наивно думать, что я хотел на этих словах что-нибудь строить. Прав был товарищ, что ни на каком слове социализма не построишь. Не для того эти слова берутся. Я очень люблю, когда поэт, закрыв глаза на все, что кругом творится, сладенько изливается, и вдруг взять его и носом, как щенка, ткнуть в жизнь. Это просто поэтический прием" (X, 376). Ср. расскач Маяковского в автобиографии о детских впечатлениях от "Спора"

334

Лермонтова: "Соплеменные" и "скалы́" меня раздражали. Кто они такие я не знал, а в жизни они не желали мне попадаться. Позднее я узнал, что это поэтичность, и стал тихо ее ненавидеть" (XII, 11). Не ставя себе задачей исчерпать все подобные заявления Маяковского, приведу только еще одно, более позднего времени, из статьи "Как делать стихи" (X, 211-248). Здесь, по поводу строки стихотворения "Сергею Есенину":

Вы ж такое загибать умели,

Маяковский писал: "Есенин не пел, он грубил, он загибал. Только после долгих размышлений я поставил это "загибать", как бы ни кривило такое слово воспитанников литературных публичных домов, весь день слушающих сплошные загибы и мечтающих в поэзии отвести душу на сиренях, персях, трелях, аккордах и ланитах" (X, 241). Интересно, что Маяковский искал опоры и в антиэстетизме своих предшественников. В своей автобиографии он пишет: "Поэт почитаемый - Саша Черный. Радовал его антиэстетизм" (XII, 20).

О том же идет речь и в тех случаях, когда Маяковский прямо ставит вопрос о замене традиционного имени предмета мысли новым названием. Самый перечень тех явлений, которые Маяковский хотел бы переименовать, а больше всего - высказываемая им мотивировка такого желания могут служить наглядным подтверждением справедливости слов Пастернака о том, что Маяковский "давно и навсегда" сам упразднил футуризм^*. Например:

Поэты -
народ дошлый.
Стих?
Изволь.
Только рифмы дай им.
Не говорилось пошлостей
больше,
чем о мае.

Существительные:

• Мечты.
• Грезы.
• Народы.
• Пламя.
• Цветы.
• Розы.
• Свободы.
• Знамя.

335

Образы:

Майскою -
Сказкою.

Прилагательные:

• Красное.
• Ясное.
• Вешний.
• Нездешний.
• Безбрежный.
• Мятежный.

Вижу -
в сандалишки рифм обуты,
под древнегреческой
образной тогой,
и сегодня
таща свои атрибуты -
шагает бумагою
стих жидконогий.
Довольно
в люлечных рифмах няньчить -
нас,
пятилетних сынов зари.
Хоть сегодняшний
хочется
привет
переиначить.
Хотя б без размеров.
Хотя б без рифм.(II, 236-237)

Ср. в поэме "Владимир Ильич Ленин":

Как бедна
у мира
сло́ва мастерская!
Подходящее
откуда взять
У нас
семь дней,
у нас
часов - двенадцать.
Не прожить
себя длинней.
Смерть
не умеет извиняться.
Если ж
с часами плохо,  

336

мала
календарная мера,
мы говорим -
"эпоха",
мы говорим -
"эра"...(VI, 140-141)

Как же
Ленина
таким аршином мерить!
Ведь глазами
- видел
каждый всяк -
"эра" эта
проходила в двери,
даже
головой
не задевая за косяк.(VI, 142)

В той же поэме, ниже:

Слова́
у нас,
до важного самого,
в привычку входят,
ветшают, как платье.
Хочу
сиять заставить заново
величественнейшее слово -
партия!(VI, 176-177)

Или в стихотворении "Не юбилейте!":

дать бы
революции
такие же названия,
как любимым
в первый день дают!(VIII, 156)

Приведенный материал делает достаточно ясными побуждения, которыми руководился Маяковский в поисках новых слов, необычных выражений для поэтического употребления. Словоновшество Маяковского - это только частный случай в числе различных способов уйти от шаблонной, бессодержательной и условной "поэтичности". Изобретенное слово или придуманный оборот речи являются в результате осознанной необходимости избежать сетей эпигонства и противопоставить распространенной или общеобязательной мещанской норме - говорить "красиво" - возможность выражаться словами, "простыми, как мычанье" (I, 152). Поэтому все факты языка, возникавшие в

337

результате новаторских попыток Маяковского, не просто новы и необычны, но обладают экспрессией вполне определенного типа, несут на себе печать определенного стиля речи. Дело вовсе не в том только, что у Маяковского много необычных слов и конструкций. Дело также в том, что эти необычные слова и конструкции стилистически осмысленны, так как порождены отчетливым стилистическим заданием. В чем заключается стилистическая характеристика новаторских средств языка у Маяковского - должно показать изучение самого материала. К этому я и перехожу.

338

---