Образец анализа

В рассказе В.М. Шукшина "Срезал" основным сигналом глобальной ситуации является ключевой предикат срезал, который вынесен в сильную позицию текста - в позицию заглавия, как мы уже отмечали. Этот предикат в заглавии никак не конкретизирован в субъектно-объектном отношении, что затемняет его семантику, делает ее неопределенной и многозначной, тем самым создавая для читателя эффект напряжения, ожидания, эффект загадки, которую нужно разгадать. В то же время узуальная семантика предиката все-таки содержит в свернутом виде некоторые намеки на тип изображаемой ситуации, в которой ожидается существование активного лица, каким-либо отрицательным образом воздействующего на кого-, что-либо.

Динамический характер глобальной ситуации проявляется в характере ее текстового развертывания. Не случайно в повествовательной структуре рассказа репрезентирующий ее предикат повторяется семь раз, каждый раз в новом свете раскрывая аспекты одной и той же ситуации "срезания". Глобальная ситуация является организующей структурой, задающей количество участников, связанных определенными отношениями. В данном рассказе круг участников ситуации очерчен сразу в первом текстовом фрагменте. Это Агафья Журавлева, к которой приехали погостить ее сын, невестка (оба кандидаты) и их дочь. Это деревенский житель Глеб Капустин, а также деревенские мужики, собравшиеся у Глеба и ожидавшие его.

Текст представляет собой линейно упорядоченную совокупность дискретных текстовых единиц - ССЦ, поэтому после определения глобальной ситуации анализ денотативного пространства текста следует начинать с выделения макропропозиций, отображающих макроситуации. Глобальная пропозиция выводится из макропропозиций, выраженных высказываниями ССЦ, а каждая макропропозиция - из ряда пропозиций, выраженных отдельными высказываниями.

359

Предметные отношения, обнаруживаемые внутри элементов микро- и макропропозиций, можно рассматривать в качестве внутриситуативных, а логико-семантические отношения между макроситуациями - в качестве базисных, межситуативных.

Всего из содержания рассказа "Срезал" выводится 16 макропропозиций: I. Приезд кандидатов в деревню Новая к Агафье Журавлевой. 2. Психологическая характеристика Глеба Капустина и описание в общем виде того, как он "срезает" знатных гостей. 3. Эпизод из прошлого, повествующий, как Глеб Капустин "срезал" полковника. 4. Встреча Глеба с ожидавшими его мужиками. 5. Поход в гости к Журавлевым. 6. Прием гостей за столом у Журавлевых. 7. Первая попытка Глеба "срезать" кандидата - диалог о первичности духа и материи. 8. Второй вопрос Глеба - проблема шаманизма. 9. Диалог о Луне. 10. Ключевой монолог Глеба, "срезающего" кандидата. 11. Монолог-поучение Глеба о блатной лексике и недопустимости ее употребления. 12. Самохарактеристика Глеба, определение им самим своей особенности. 13. Монолог-поучение Глеба о народе. 14. Оценка мужиками Глеба Капусти-йа. 15. Авторская оценка ситуации "срезания". 16. Воображаемая картина объяснения Глебом Капустиным мотивов его поступка.

Все перечисленные макропропозиции в разных аспектах участвуют в раскрытии глобальной ситуации. Надо отметить, что участники ее охарактеризованы с разной степенью глубины. Так, деревенские мужики никак не индивидуализируются и представляют собой как бы группу зрителей, ожидающих представления, спектакля, в котором главный герой - Глеб Капустин. Именно он в данном рассказе дается крупным планом, и фактически каждая макроструктура содержит описание его внешних и внутренних черт, доминирующих психологических качеств, его речевых особенностей. Оппоненты Капустина обрисованы в меньшей степени, причем их характеры полностью не раскрываются -лишь некоторые выразительные детали намекают на их сущность. См., например, описание того, как Константин Иванович Журавлев приехал в гости к матери:

Деревня Новая - небольшая деревня, а Константин Иванович еще на такси подкатил, и они еще всем семейством долго вытаскивали чемоданы из багажника... Сразу вся деревня узнала: к Агафье приехал сын с семьей, средний, Костя, богатый, ученый.

Здесь обращает на себя внимание описание того, как приехали кандидаты в деревню (подкатили на такси, долго вытаскивали чемоданы) и оценочные прилагательные (богатый, умный).

Основная часть макропропозиций репрезентирует саму сущность глобальной ситуации "срезания". Сначала (вторая макропропозиция) эта ситуация дается в самом общем виде в текстовом фрагменте, описывающем внешние и внутренние качества Глеба Капустина, она раскрывается как ситуация,

360

составляющая доминанту психологии данного персонажа. Суть этой ситуации в том, что ...когда знатные приезжали в деревню на побывку, когда к знатному земляку в избу набивался вечером народ - слушали какие-нибудь дивные истории или сами рассказывали про себя, если земляк интересовался, - тогда-то Глеб Капустин приходил и срезал знатного гостя... В данном фрагменте пока просто обращается внимание на то, что Глеб Капустин обычно "срезал" знатного гостя, но не раскрывается, как он это делал. В этом же фрагменте автор сразу же обрисовывает роль деревенских мужиков: ...Многие, мужики особенно, просто ждали, когда Глеб Капустин срежет знатного. Даже не то что медали, а шли раньше к Глебу, а потом уж - вместе -к гостю. Прямо как на спектакль ходили. Сравнение глобальной описываемой ситуации со спектаклем, а мужиков со зрителями проходит через весь рассказ, является ключевым, строевым.

Третий фрагмент конкретизирует обозначенную отвлеченно информацию об изображаемой ситуации на примере из прошлого:

В прошлом году Глеб срезал полковника - с блеском, красиво. Заговорили о войне 1812 года... Выяснилось, что полковник не знает, кто велел поджечь Москву. То есть он знал, что какой-то граф, но фамилию перепутал, сказал - Распутин. Глеб Капустин коршуном взмыл над полковником... И срезал. <...> Глеб остался победителем; полковник бил себя кулаком по голове и недоумевал. Он очень расстроился.

Только теперь становится ясно, что "срезать знатного человека" для Глеба Капустина - это обнаружить незнание, некомпетентность знатного человека в каком-либо вопросе, показав при этом собственное превосходство и тем самым поставив приезжего в неудобное положение перед односельчанами -неизменными зрителями деревенского спектакля.

Следующие три макропропозиции (4, 5, 6-я), как при замедленной киносъемке, показывают психологическую подготовку Глеба Капустина к его любимому номеру; подготовку деревенских жителей к спектаклю одного акгера, который деревенский чудик так любит устраивать, чтобы унизить и поставить на место знатных людей; первое знакомство Глеба с оппонентами-кандидатами у них в гостях, его психологический настрой на словесную дуэль:

Все сели за стол. И Глеб Капустин сел. Он пока помалкивал. Но - видно было - подбирался к прыжку. Он улыбался, поддакнул тоже насчет детства, а сам все взглядывал на кандидата - примеривался.

За столом разговор пошел дружнее, стали уж вроде и забывать про Глеба Капустина... И тут он попер на кандидата.

Надо подчеркнуть, что сам писатель подсказывает читателю границы текстовых фрагментов, используя определенную лексику, ключевые слова, синтаксические конструкции. В частности, слова И тут он попер на кандидата

361

сигнализируют об основной макропропозиции текста - развернутом изображении того, как Глеб "срезает" кандидата наук. Первый вопрос, который он задает кандидату, касается первичности духа и материи:

• - Ну, и как насчет первичности?
• - Какой первичности? - опять не понял кандидат. И внимательно посмотрел на Глеба. И все посмотрели на Глеба.
• - Первичности духа и материи. - Глеб бросил перчатку. Глеб как бы стал в небрежную позу и ждал, когда перчатку поднимут. Кандидат поднял перчатку.

После того как Глеб добивается того, что сам кандидат наук, а затем и его жена, тоже кандидат наук, от парадоксальности и неожиданности вопросов (второй вопрос - о шаманизме, третий - о жизни на Луне) приходят в растерянность, Глеб достигает такого состояния интеллектуального и эмоционального превосходства, что начинает поучать знатных гостей деревни. Вот как описывает это состояние автор:

Глеб взмыл ввысь... И оттуда, с высоты выси, ударил по кандидату. И всякий раз в разговорах со знатными людьми деревни наступал вот такой момент - когда Глеб взмывал кверху. Он, наверно, ждал такого момента, радовался ему, потому что дальше все случалось само собой.

В следующих текстовых фрагментах диалог сменяется монологом и две макропропозиции представляют собой поучения "взмывшего ввысь" Глеба, направленные в адрес кандидатов: монолог о блатной лексике и о понимании народа.

В завершение рассказа дается оценка изображенных конкретных ситуаций "срезания" с разных точек зрения.

Во-первых, сам главный персонаж-актер объясняет мотивы своего любимого действа: Хотите, объясню, в чем моя особенность? <...> Люблю по носу щелкнуть - не задирайся выше ватерлинии! Скромней, дорогие товарищи...

Во-вторых, деревенские мужики-зрители дают оценку очередному спектаклю Глеба Капустина:

• - Оттянул он его!.. Дошлый, собака. Откуда он про Луну-то так знает?
• - Срезал.
• - Откуда что берется!
• - И мужики изумленно качали головами.
• - Дошлый, собака. Причесал бедного Константина Иваныча... А! Как миленького причесал! А эта-то, Валя-то, далее рта не открыла.
• - Чего тут... Дошлый, собака!

В-третьих, в описании реакции мужиков на очередное выступление деревенского чудика Глеба Капустина звучит и оценка автора:

В голосе мужиков слышалась даже как бы жалость к кандидатам, сочувствие. Глеб же Капустин по-прежнему неизменно удивлял. Изумлял. Восхищал

362

даже. Хоть любви, положим, тут не было. Нет, любви не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил еще.

Итак, в создании глобальной ситуации участвуют макроситуации, репрезентированные в наборе макропропозиций на поверхностном уровне текста, все они связаны между собой различными отношениями: конкретизации, причинно-следственными, оценочными. В формировании концептуального значения глобальной ситуации-события участвуют в первую очередь ключевые слова (в данном рассказе неоднократно повторяемый предикат срезал, а также функционально близкие ему метафорические номинации). Именно они формируют текстовые смысловые связи, объединяющие макроситуации в единый текстовой денотат - глобальную ситуацию, которая в самом общем виде сразу задается заголовком текста.

Дискретность текста, вычленение в его денотативном пространстве макроситуаций обеспечивают разные признаки, и параметры. Это и состав участников (первый эпизод - старуха Агафья Журавлева и ее дети; второй эпизод -Глеб Капустин; третий эпизод - Глеб Капустин, полковник и деревенские мужики; четвертый эпизод - Глеб Капустин и деревенские мужики и т.д.). Это и категория времени (ключевая ситуация описывается и обобщенно, вне времени, как характеризующая психологическая доминанта характера Глеба Капустина, и в прошлом, и в настоящем времени, в завершение дана оценка ситуации в будущем), и категория пространства (это и открытое деревенское пространство, и замкнутое пространство деревенской избы).

Еще одна особенность текстового денотативного пространства этого рассказа заключается в том, что оно не зеркально фиксируется, а тщательно интерпретируется автором, дается в динамическом развитии, в нарастании, при этом каждый составляющий его текстовой эпизод насыщен оценками и охарактеризован в разных аспектах. Все это способствует созданию целостной картины изображаемого бытия.

Таким образом, текстовые ситуации хотя и основаны на жизненном опыте автора и изображают мир, подобный миру действительности, но они всегда являются принципиально новыми, уникальными, так как содержат личные знания автора о мире и составляющих его фрагментах и ситуациях. Для текстовых ситуаций могут быть характерны обобщенность, неразвернутость или, наоборот, излишняя детализация, конкретизация, развернутость описания ситуаций в самых разных аспектах. В репрезентации их обнаруживаются разные уровни обобщения и конкретизации с разных точек зрения, позиций и в разных аспектах. Последовательность ситуаций может соответствовать реальному их следованию, а может быть произвольной, нарушенной или может прямо не эксплицироваться. В тексте возможна различная интерпретация одной и той же неизменной ситуации, при этом расположение в тексте пропозиций, ее репрезентирующих, может быть различным. Все это обусловлено тем, что глобальная ситуация и макроструктура текста являются концептуальным

363

глобальным значением, несущим индивидуально значимую для автора информацию.

В рассказе можно отметить следующие особенности организации пространства.

Здесь представлен достаточно многочисленный ряд слов, составляющих лексическую функционально-семантическую парадигму с пространственным значением и формирующих образ пространства в данном тексте. Это дейкти-ческие номинации пространственных координат (впереди, навстречу, тут, далеко, откуда, ввысь, везде, здесь, там, потом), топонимы (деревня Новая, Фили, Москва, Луна. Земля, Север), слова, обозначающие объекты и предметы, заполняющие текстовое пространство (пилорама, изба Агафьи, враждебная улица, дорога, школа, соседняя деревня, стол) и др. Ключевые для создания образа пространства слова повторяются в тексте неоднократно: "деревня Новая" (3), "крыльцо дома Глеба Капустина" (3), "изба Агафьи" (3), "стол в избе Агафьи" (6), "Луна" (4), "тут" (7), "там" (4).

Данный рассказ отличается многослойностью образа пространства. Прежде всего в нем находит отражение линеарное географическое пространство, которое отличается реалистичностью и точностью описания, что достигается использованием конкретных топонимов (деревня Новая и Москва), которые (а также оппозиция здесь/тут - там) организуют политопическую структуру текстового пространства в рассказе. Первый топоним появляется сразу в первом абзаце рассказа, передает точную адресацию событий и создает определенный информационный настрой для восприятия содержания произведения: Деревня Новая - небольшая деревня. Он является организующим центром, воссоздающим образ обжитой человеком пространственной среды - деревни, которая получает дискретное воплощение и конкретизируется рядом объектов: изба бабки Агафьи, стол в ее избе, крыльцо дома Глеба Капустина. В.М. Шукшин выделяет для описания немного пространственных объектов, но показывает их крупным планом, замедленно, объемно, неоднократно повторяя лексику с одним и тем же пространственным значением в одном текстовом фрагменте. Например:

Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал насчет стола. Гости скромно подождали, пока бабка Агафья накрыла стол, поговорили с кандидатом...

• - Ну, садитесь за стол, друзья.
• - Все сели за стол.

За столом разговор пошел дружнее.

В данном фрагменте все семь фраз содержат номинации одного и того же пространственного объекта - стола, вокруг которого разворачивается основное событие.

В рассказе реализуется классическая линейная перспектива, так как наблюдается совпадение пространственных позиций повествователя и персонажа,

364

повествователь находится в той же точке, там же, что и группа персонажей, описание надличностное, объективированное. За счет последовательности пропозиций и смены объектов, наполняющих пространство, передается внутренняя динамика пространства. В данном рассказе персонажи и связанные с ними ситуации последовательно локализуются в разных пространственных точках: на крыльце избы Глеба Капустина, по дороге к избе бабки Агафьи, в избе бабки Агафьи, за столом в избе бабки Агафьи, по дороге домой из гостей. За счет последовательности пропозиций и смены объектов, наполняющих пространство, передается его динамика. При этом активно используются предикаты движения и местоположения, сочетающиеся с различными предложно-падежными формами существительных пространственной семантики, что также способствует динамизму представления пространства. Приведем в качестве примера лишь один текстовой фрагмент:

Глеб пришел с работы (он работал на пилораме), умылся, переоделся... Ужинать не стал. Вышел к мужикам на крыльцо.

Потом Глеб два раза посмотрел в сторону избы Агафьи Журавлевой. Спросил:

• - Гости к бабке Агафье приехали?
• - Кандидаты! <...>

• - Ну, пошли попроведаем кандидатов, - скромно сказал Глеб. <...>

Глеб шел несколько впереди остальных, шел спокойно, руки в карманах, щурился на избу бабки Агафьи, где теперь находились два кандидата. Получалось вообще-то, что мужики ведут Глеба. Так ведут опытного кулачного бойца, когда становится известно, что на враждебной улице появился некий новый ухарь.

Дорогой говорили мало.

Как видим даже по этому небольшому фрагменту, для создания образа динамического пространства автор активно использует предикаты движения, причем наблюдается тождественный повтор одних и тех же глаголов движения.

В то же время надо отметить, что движение персонажей в данном рассказе не однонаправленное, скорее это движение круговое, постоянно повторяющееся по одному маршруту в ситуации, когда Глеб Капустин "срезает" знатных гостей. Автор подчеркивает это использованием - обычно в рассуждениях -разного рода обобщенных синтаксических конструкций. Например:

И как-то так повелось, что когда к знатному земляку в избу набивался вечером народ - слушали какие-нибудь дивные истории или сами рассказывали про себя, если земляк интересовался, - тогда-то Глеб Капустин приходил и срезал знатного гостя. Многие этим были недовольны, но многие, мужики особенно, просто ждали, когда Глеб Капустин срежет знатного. Даже не то что ждали, а шли раньше к Глебу, а потом уж - вместе - к гостю. Прямо как на спектакль ходили.

365

Подобное умозаключение обобщающего характера завершает последний монолог Глеба, адресованный кандидатам наук: Глеб усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он всегда один уходил от знатных людей.

Второй топоним (Москва) аккумулирует в данном рассказе сложную информацию. Во-первых, он (наряду с топонимом Фили) предстает в качестве включенного текста во фрагменте, изображающем ситуацию срезывания полковника, так как является в нем сигналом культурно-исторической информации, обращает внимание читателя к историческому прошлому России (Пожар в Москве, война с Наполеоном и др.). Во-вторых, данный топоним напрямую соотносится с оппонентом Глеба Капустина - кандидатом наук Константином Ивановичем, приехавшим из Москвы, которая для деревенского чудика Глеба является местом, куда уезжают деревенские жители и там становятся знатными людьми. Поэтому для Глеба Капустина деревня Новая противопоставляется Москве. Лексическими знаками, усиливающими это противопоставление, становятся наречия здесь, тут и там, неоднократно употребляющиеся в речи главного персонажа Глеба:

• (1) - Вы извините, мы тут... далеко от общественных центров...
• (2) - Но вы забываете, что поток информации сейчас распространяется везде равномерно. Я хочу сказать, что здесь можно удивить наоборот... Можно понадеяться, что тут кандидатов в глаза не видели, а их тут видели -и кандидатов, и профессоров, и полковников... Так что мой вам совет, товарищ кандидат: почаще спускайтесь на землю.
• (3) - Я в заключении не был и с цепи не срывался. Зачем? Тут, - оглядел Глеб мужиков, - тоже никто не сидел - не поймут...

Данные пространственные ориентиры разграничивают близкое, обжитое для главного персонажа пространство (деревня Новая, реальная, земная) и пространство далекое, воображаемое (большой столичный город, далекий от реальной земли и земного). Наиболее полно эта оппозиция выявляется в монологе Глеба Капустина, деревенского умника, обучающего кандидата наук культуре речи. Приведем фрагмент из этого монолога:

• - ...А там дочка услышит. Услышит и "покатит бочку" в Москву на кого-нибудь. Напрасно. Мы тут тоже немножко... "микитим". И газеты тоже читаем, и книги, случается, почитываем... И телевизор даже смотрим. И, можете себе представить, не приходим в бурный восторг ни от КВН, ни от "Кабачка "13 стульев"". Спросите, почему? Потому что там - та же самонадеянность. Ничего, мол, все съедят. И едят, конечно, ничего не сделаешь. Только не надо делать вид, что все там гении. Кое-кто понимает... Скромней надо.

В данном монологе пространственные локализаторы тут, здесь и там получают в устах главного персонажа ценностную характеристику, противопоставляются в оценочном плане: положительной семантикой обогащается образ деревни Новой, а отрицательной - далекая Москва, где живут знатные,

366

но самоуверенные люди. Эта оппозиция осложняется дополнительной пространственной характеристикой вертикальной ориентации - низ (земное, деревенское) и верх (оторванное от земли, городское), - которая также оценочна. Явно выражена положительная оценка земного: Так что мой вам совет, товарищ кандидат: почаще спускайтесь на землю. В то же время сам Глеб Капустин стремится быть выше знатных городских людей, для чего и провоцирует своими странными вопросами ситуации, когда он может, унизив собеседников, себя возвысить. Не случайно такой ключевой для ситуации "срезания" момент самовозвышения Глеба описан с использованием оппозиции "верх -низ": Глеб взмыл ввысь... И оттуда, с высокой выси, ударил по кандидату.

Еще одна точка географического пространства в рассказе - Крайний Север - способствует расширению представления о географическом пространстве данного текста, вовлекая в повествование новые объекты и упоминая новых участников. В результате замкнутое на первый взгляд точечное географическое пространство (деревня Новая), в котором происходит основное событие, размыкается, становится открытым, связанным синхронно и исторически не только с центром страны, с ее столицей, но и с одной из ее удаленных точек - Крайним Севером.

Эту же функцию расширения художественного пространства рассказа выполняет упоминание в нем Луны, которая в данном случае является не просто объектом космического пространства - она становится также знаком пространства фантастического, рукотворной планетой, на которой обитают разумные существа:

• - <...> Еще один вопрос: как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума?

<...>

• - Вот высказано учеными предположение, что Луна лежит на искусственной орбите, допускается, что внутри живут разумные существа... <...>
• - Допуская мысль, что человечество все чаще будет посещать нашу, так сказать, соседку по космосу, можно допустить также, что в один прекрасный момент разумные существа не выдержат и вылезут к нам навстречу. Готовы мы, чтоб понять друг друга?

Образ Луны в пространственной перспективе двойственен. С одной стороны, она символизирует безграничное космическое пространство, а с другой стороны, она же сближается с Землей в фантастическом пространстве, являясь ее соседкой. Показателен в этом плане следующий фрагмент монолога Глеба Капустина:

...Допустим, на поверхность Луны вылезло разумное существо... <...>

- ...Я предлагаю: начертить на песке схему нашей Солнечной системы и показать ему, что я с Земли, мол. <...> В подтверждение этого можно показать ему на схеме, откуда он: показать на Луну, потом на него. Логично? Мы, таким образом, выяснили, что мы соседи...

367

Конечно, надо учитывать и тот факт; что подобное скольжение главного персонажа Глеба Капустина по разным пространственным измерениям, предпринятое с тем, чтобы обнаружить свою эрудицию, не только формирует многослойный образ художественного пространства, но и выполняет текстовую функцию создания комического - изображения абсурдности сюжетного события.

Каждое отдельное литературное произведение имеет собственные уникальные особенности создания образа художественного времени. Рассказ В.М. Шукшина, который мы анализируем, несмотря на небольшой объем, отличается сложным переплетением временных значений. Темпоральное пространство данного текста наполнено одним событием, изображенным в различных временных планах. В этом небольшом рассказе выявляется представительный функционально-смысловой класс слов и словосочетаний с темпоральным значением, актуализирующих разные свойства сюжетного времени: его длительность (долго, два раза, пока, без передышки, за всю свою жизнь, сто раз, сотни раз и пр.); диалектику времени, движение от прошлого к настоящему и будущему (тогда, тогда-то - теперь, сейчас - потом, завтра, дальше); временную фиксированность (к вечеру, решающая минута, в один прекрасный момент, такой момент); повторяемость, цикличность (как всегда, опять, всякий раз). В данном тексте имеются ахронии: ретроспекции 1812 год, в прошлом году, проспекция завтра. Можно говорить о сложном переплетении различных темпоральных значений, создающих образ многомерного, иерархически организованного темпорального пространства текста с доминантой циклического кругового движения времени: автор создает в данном рассказе, как уже отмечалось, образ деревенского чудика Глеба Капустина, "мужика ехидного и начитанного", основной страстью которого было щелкнуть по носу ("не задирайся выше ватерлинии") знатных людей из деревни Новой, когда они приезжали сюда из больших городов погостить к родственникам. Это событие ("срезывание знатных людей") постоянно повторяется в жизни жителей деревни, что отражается в циклическом характере сюжетного времени. При этом сюжетное время имеет внутреннее развитие, внутреннюю темпоральную динамику, внутреннюю линейную организацию.

Временная двугшановость сюжетного времени - цикличного и линейного одновременно - задается в первых же абзацах рассказа. С одной стороны, в них фиксируется время изображаемого конкретного события (Сразу вся деревня узнала: к Агафье приехал сын. К вечеру узнали подробности... Вечером же у Глеба Капустина на крыльце собрались мужики); с другой стороны, утверждается его типичность, повторяемость, узнаваемость (И как-то так повелось, что когда знатные приезжали в деревню на побывку, когда к знатному земляку в избу набивался вечером народ - слушали какие-нибудь дивные истории или сами рассказывали про себя, - если земляк интересовался... (см. фрагмент текста на с, 365).

368

Подобное изображение времени достигается использованием лексико-синтаксических конструкций суммирующего, обобщающего характера, в которых позицию субъекта занимает словосочетание знатные люди. Весь контекст задается предикативной конструкцией, акцентирующей повторяемость события: так повелось. Обобщенность описания усиливается сравнением ситуации со спектаклем, на который ходят деревенские мужики. Возврат в прошлое, когда в качестве типичной ситуации приводится история с полковником (В прошлом году Глеб срезал полковника - с блеском, красиво), также актуализирует смысл временной повторяемости, цикличности.

Сама структура текстового времени в рассказе имеет круговую форму: в последнем авторском описании употребление наречия всегда подчеркивает повторяемость данного события, его типичность: Глеб усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он всегда один уходил от знатных людей.

Описание основного для сюжета рассказа события - "срезания" кандидатов - также двупланово. С одной стороны, оно внутренне драматично, имеет собственную динамику развития, с другой стороны, автор постоянно подчеркивает различными средствами типичность и повторяемость его протекания. Выделяемые в структуре события основные части - экспозиция, завязка, развитие, кульминация, развязка - все двуплановы во временном отношении. Так, информация о том, что приехавший в гости к Агафье Журавлевой сын - кандидат наук, повторяется трижды: в начале рассказа, в первом ССЦ и дважды во втором ССЦ, в котором даются оценочная характеристика Глеба Капустина и описание в общем виде того, как он обычно "срезал" знатных людей и как он "срезал" полковника. Второе ССЦ начинается и завершается фразой с одним и тем же смыслом: И вот теперь Журавлев - кандидат... (начало фрагмента); И вот теперь приехал кандидат Журавлев... (конец фрагмента). Подобное повторение с внешним усилением темпорального значения настоящего времени включает описываемую конкретную ситуацию в один событийный ряд с уже имевшими место в прошлом подобными ситуациями, делая их типичными, знаковыми для главного персонажа. Последующие повествовательные фрагменты и диалоги персонажей постоянно перебиваются авторскими описаниями, рассуждениями, содержащими оценку происходящего и констатирующими его всеобщий над временной характер. Например, в следующем текстовом фрагменте автор одновременно показывает, как мужики по традиции перед ситуацией "срезания" приходят к Глебу Капустину, и описывает, как Глеб внутренне готовится к предстоящей ситуации-схватке, что обнаруживается в его поведении:

Глеб пришел с работы (он работал на пилораме), умылся, переоделся... Ужинать не стал. Вышел к мужикам на крыльцо.

Закурили. Малость поговорили о том о сем - нарочно не о Журавлеве. Потом Глеб раза два посмотрел в сторону избы бабки Агафьи Журавлевой. Спросил:

• - Гости к бабке Агафье приехали?

369

• - Кандидаты!
• - Кандидаты? - удивился Глеб. - О-о!.. Голой рукой не возьмешь.

Мужики посмеялись: мол, кто не возьмет, а кто может и взять. И посматривали с нетерпением на Глеба.

• - Ну, пошли попроведаем кандидатов, - скромно сказал Глеб. И пошли.

Глеб шел несколько впереди остальных... (см. фрагмент на с. 365).

В данном фрагменте автор непрямо, косвенно подчеркивает типичность изображаемой конкретной ситуации: неоднократным употреблением глагола ждать при описании состояния мужиков - зрителей предстоящего спектакля, повторением глаголов зрительного восприятия при характеристике Глеба Капустина, готовящегося к предстоящей схватке: два раза посмотрел, щурился на избу. В создании оценочной семантики фрагмента участвуют и сравнение Глеба с кулачным бойцом, и используемый эпитет враждебная улица.

Показательным является описание кульминации события - диалога-спора Глеба с кандидатами наук Константином Ивановичем и его женой, когда Глеб Капустин наконец добился цели своими странными, порой нелепыми вопросами - вызвал сомнение и недоумение в сознании кандидатов, тем самым поставил их в неудобное положение, унизил и сам над ними возвысился:

Глеб взмыл ввысь. И оттуда, с высокой выси, ударил по кандидату. И всякий раз в разговорах со знатными людьми наступал вот такой момент - когда Глеб взмывал кверху...

В данном текстовом фрагменте ключевым для репрезентации циклического времени является словосочетание всякий раз, которое указывает на повторяемость, типичность изображаемой ситуации. Следующий за данным авторским описанием диалог, в котором преобладает речь Глеба, негромко, но напористо и без передышки поучающего кандидатов, также насыщен темпоральной лексикой. Приведем из этого диалога только фразы с такой лексикой:

• (1) - Только, может быть, мы сперва научимся газеты читать?
• (2) ...Но далее костюм и то надо иногда чистить.
• (3) - Глеб говорил негромко и без передышки... <...> - Но вы забываете, что поток информации сейчас распространяется везде равномерно. - <...> А вот и жена ваша сделала удивленные глаза... А там дочка услышит. <...> Вы же, когда сдавали кандидатский минимум, вы же не "катили бочку" на профессора.
• (4) - Не попали. За всю свою жизнь ни одной анонимки или кляузы ни на кого не написал.
• (5) - А вот когда одни останетесь, подумайте хорошенько. <...> Можно ведь сто раз повторить слово "мед", но от этого во рту не станет сладко. <...> Можно сотни раз писать во всех статьях слово "народ", но знаний от этого не прибавится. Так что когда уж выезжаете в этот самый народ, то будьте немного собранней.

370

В этом диалоге встречается и лексика с семантикой временной длительности, и лексика, указывающая на меру времени, на конкретный временной период. Диалог-спор завершается моральной победой Глеба, который, добившись успеха, усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он всегда один уходил от знатных людей. Здесь автор фиксирует разрешение конфликта конкретного события и одновременно переводит его в ранг вневременных, повторяющихся событий, изображая ход времени круговым, циклическим. Кроме того, концовка рассказа сориентирована на будущее:

Завтра Глеб Капустин, придя на работу, между прочим (играть будет), спросит мужиков:

• - Ну, как там кандидат-то?

И усмехнется.

• - Срезал ты его, - скажут Глебу.
• - Ничего, - великодушно заметит Глеб. - Это полезно. Пусть подумает на досуге. А то слишком много берут на себя...

Таким образом, можно сделать вывод: В.М. Шукшин в рассказе "Срезал" использует совокупность лексико-синтаксических и текстовых возможностей для воплощения на его страницах сложного, многослойного образа художественного времени - линейно-циклического, дискретного, содержащего ретроспективные и проспективные временные значения.

371