Слово "примитивный" понятно всем и означает слишком упрощенный, простой, несложно устроенный.
При общении на примитивном уровне хотя бы один из его участников (а возможно, что и оба) задается простыми вопросами: кто перед ним? С кем он имеет дело? Что представляет собой партнер по общению? Главное, что интересует автора подобных вопросов, - кто сильнее: он или его партнер по общению? В зависимости от этого выбирается тактика взаимодействия с собеседником, причем, как правило, также довольно примитивная.
Если оказывается, что партнер не соперник в физическом или интеллектуальном плане, то с ним можно не церемониться, можно смело пристраиваться к нему "сверху" и диктовать свои условия общения. Например, физически крепкий подросток может подойти к менее сильному сверстнику и бесцеремонно попросить, а точнее, потребовать у него закурить или дать денег на недостающую покупку. В случае отказа возможно предъявление более серьезных "аргументов" в виде ругательств, угроз или крепкого кулака.
Аналогично примитивный юноша может смело обнять приглянувшуюся ему девушку. Даже если она не хочет этого, то с ней не стоит церемониться, ведь сделать-то она ничего не сможет. А если
100
к тому же окружающие сверстники поддержат подобную инициативу, то это будет отличным признанием "правильности" бесцеремонных по отношению к девушке действий, лучшим способом самоутверждения в их глазах. Точно так же примитивный партнер может легко оттолкнуть щуплого, менее сильного одноклассника, пытающегося вступиться за своего товарища или девушку, может нагло нахамить взрослому прохожему, оказавшемуся перед толпой развязных подростков. А чего, собственно, бояться-то? Ведь сила на его стороне.
Если же оказывается, что партнер является серьезным соперником, то к нему нельзя подходить с позиции силы, на него лучше не давить, нецелесообразно и даже опасно пристраиваться "сверху", поскольку такой партнер способен дать достойный отпор. Например, физически крепкий юноша не только не позволит унижать себя, но и сам может наказать своего обидчика. Бойкая, голосистая женщина способна так прилюдно отчитать нахала, что тому станет неловко перед своими приятелями за свою неуместную шутку в адрес этой особы.
С такими людьми, как показывает опыт, лучше не связываться. С ними избирается иная тактика общения. Перед сильным можно извиниться, а хамство представить как шутку: "Да я пошутил. Ты что, шуток не понимаешь? Ну, извини". Иначе говоря, к более сильному сопернику примитивный партнер вынужден пристраиваться "снизу", хотя данная пристройка вряд ли его устраивает. При удобном случае сторонник примитивного общения постарается изменить ситуацию и пристроиться "сверху". Например, он может пригрозить более сильному юноше: "Ну, ты еще пожалеешь об этом! Мы еще встретимся с тобой!" Правда, обычно подобные угрозы произносятся либо тихо, чтобы не слышал соперник, либо громко, но с безопасного расстояния.
В повести В. Распутина "Уроки французского" описывается несколько примеров примитивного общения. Вот один из них.
Я только что опять угодил в деньги и шел собирать их, когда заметил, что Владик наступил ногой на одну из рассыпавшихся по сторонам монет. Все остальные лежали вверх решками. В таких случаях при броске обычно кричат "в склад!", чтобы - если не окажется орла - собрать для удара деньги в одну кучу, но я, как всегда, понадеялся на удачу и не крикнул.
- - Не в склад! - объявил Вадик.
Я подошел к нему и попытался сдвинуть его ногу с монеты, но он оттолкнул меня, быстро схватил ее с земли и показал мне решку. Я успел заметить, что монета была на орле, - иначе он не стал бы ее закрывать.
- - Ты перевернул ее, - сказал я. - Она была на орле, я видел. Он сунул мне под нос кулак.
- - А этого ты не видел? Понюхай - чем пахнет?
101
Мне пришлось смириться. Настаивать на своем было бессмысленно: если начнется драка, никто, ни одна душа за меня не заступится, даже Тишкин, который вертелся тут же.
Злые прищуренные глаза Вадика смотрели на меня в упор. Я нагнулся, тихонько ударил по ближней монете, перевернул ее и подвинул вторую. "Хлюзда на правду наведет, - решил я. - Все равно я их сейчас все заберу". Снова наставил шайбу для удара, но опустить уже не успел: кто-то вдруг сильно поддал мне сзади коленом, и я неловко, склоненной вниз головой, ткнулся в землю. Вокруг засмеялись.
За мной, ожидающе улыбаясь, стоял Птаха. Я опешил:
- - Чего-о ты?
- - Кто тебе сказал, что это я? - отперся он. - Приснилось, что ли?
- - Давай сюда! - Вадик протянул руку за шайбой, но я не отдал ее. Обида перехлестнула во мне страх, ничего на свете я больше не боялся. За что? За что они так со мной? Что я им сделал?
- - Давай сюда! - потребовал Вадик.
- - Ты перевернул ту монетку? - крикнул я ему. - Я видел, что перевернул. Видел.
- - Ну-ка, повтори, - надвигаясь на меня, попросил он.
- - Ты перевернул ее, - уже тише сказал я, хорошо зная, что за этим последует.
Первым опять сзади меня ударил Птаха. Я полетел на Вадика, он быстро и ловко, не примериваясь, поддел меня головой в лицо, и я упал, из носу у меня брызнула кровь. Едва я вскочил, на меня снова набросился Птаха. Можно было еще вырваться и убежать, но я почему-то не подумал об этом. Я вертелся меж Вадиком и Птахой, почти не защищаясь, зажимая ладонью нос, из которого хлестала кровь, и в отчаянии, добавляя им ярости, упрямо выкрикивал одно и то же:
- - Перевернул! Перевернул! Перевернул!
Они били меня по очереди, один и второй, один и второй. Кто-то третий, маленький и злобный, пинал меня по ногам, потом они почти сплошь покрылись синяками. Я старался только не упасть, ни за что больше не упасть, даже в те минуты мне казалось это позором. Но в конце концов они повалили меня на землю и остановились.
(Распутин В. Уроки французского // Школьная пора. - М.: Молодая гвардия, 1989. - С. 168 - 169.)
Следует отметить, что психически нормальный человек обычно не столь примитивен, сколь изображает это в определенной ситуации. Так, в компании подвыпивших сверстников школьник может вести себя неприлично по отношению к окружающим людям: оскорбить встретившуюся девушку, нахамить старушке, поиздеваться над сверстником из другой компании. А вот в своей семье или в своем классе он, как правило, не позволит себе опуститься до примитивного уровня, а постарается выглядеть перед своими родителями и учителями нормальным сыном и учеником, человеком, уважающим достоинство родителей, педагогов и одноклассников, соблюдающим установленные правила поведения.
102
Однако если у школьника есть хоть какой-то опыт общения на примитивном уровне, то он может проявиться во взаимодействии с его родителями или учителями. Особенно если взрослые сами демонстрируют примеры такого общения в семье или в школе. Не случайно мудрые педагоги стремятся не только создавать благоприятную атмосферу в школе, тем самым не позволяя себе и детям скатываться до уровня примитивного общения, но и заботиться о том, чтобы их ученики избегали общения с примитивными партнерами, не приобретали опыта примитивного общения.
Возможен ли выход на примитивный уровень общения со стороны педагога или же это удел лишь представителей иных профессий, а также невоспитанных учащихся?
К сожалению, факты примитивного общения встречаются и среди учителей. Обратимся к примеру из повести Е. Габовой "Школьные годы недетские".
Но на геометрии сегодня произошла катастрофа. Мы сразу видим, когда Заминированная не в духе. Тогда она в первую же минуту окатывает класс таким холодным суровым взглядом, словно перед ней сидят не советские школьники, а ее заклятые враги. И высокие каблуки на ее красивых туфельках стучат особенно громко и ритмично.
Именно такой возникла Зинаида на геометрии. Обшарила глазами пустую крышку учительского стола и гаркнула:
- - Познакомьте меня с дежурным!
Ясно-понятно: дежурный забыл о своей обязанности - не принес из учительской классный журнал. Неужели поэтому можно так кричать?
Как назло, дежурной была Ирка.
Змея просто ненавидит ее. У Ирки нет математических способностей, ну нет, что сделаешь? А Зинаиду это здорово злит, словно Пунегова сама виновата в этом.
- - Я, - произнесла Ирка обреченно и встала.
- - А, Пунегова... Ну, если бы человек был. Не с человека и спроса нет. Я бы после таких слов пулей вылетела из класса, а Ирка тихонечко села, и только краска хлынула к щекам.
Змея как ни в чем не бывало, сцепив вместе кисти рук, словно они у нее мерзли, пошла по рядам проверять домашнее задание. Никто на нее не смотрел, все лишь слушали громкий, ритмичный стук каблуков.
Она подошла к столу Пунеговой. Ирка, как все, раскрыла тетрадь. Мы решали задачу вместе, и я-то знала, что у нее все нормально. Но оказывается (это потом выяснилось), что мы одни из целого класса решили ее другим способом, и Змея сразу подумала, что Ира у меня скатала. Да, я помогла ей, но ведь это не противопоказано?
Заминированная задержалась около Иры и зло спросила:
- - Сама решила или списала?
- - Сама, - шевельнула губами Ира.
- - Решила или списала? - закричала эта истеричка. - Ну поплачь еще, поплачь...
И пошла дальше.
103
В классе стояла мертвая тишина. Все уткнулись в тетради и боялись, как бы гнев алгеброзы не перекинулся еще на кого-нибудь.
(Габова Е. Школьные годы недетские // Двойка по поведению. - М., 1989. - С. 151 - 152.)
104
