Почерк и характер. Графология. Графология в современном ее состоянии - доходная статья буржуазного бизнеса: выпускаются книги, создаются специальные объединения, созываются конференции. Но главный доход - ответы и советы легковерным, а их совсем не так мало. "Не доверяйте этому человеку - он

71

непостоянен", - сообщается девушке, которая интересуется душевными качествами ее жениха, "деловой человек, с которым можно заключать сделку", "коварен и легкомыслен" и т.д. За эти советы графолог получает немалую мзду, но не несет за них никакой ответственности, тем более, что по теории вероятности в каком-то количестве случаев его советы, данные в весьма обтекаемой форме, окажутся соответствующими действительности.

Но как бы твердо и уверенно мы не отрицали лжеосновы современной графологии, мы не решимся в принципе не признать наличие каких-то связей почерка и характера; но дело в том, что они остаются пока совершенно не распознанными¹.

Писатели решаются порою на некоторые психологические характеристики исходя из почерка. В развернутом виде такая связь декларирована в недавно опубликованном письме В.Г. Короленко к Л. Умыруко-Запольской, относящемся к 1917 г. В ответ на жалобы адресанта ("тоска жизни") писатель ответил, что он начал понимать психологию автора по почерку. Письмо "трудное, потому что вы затруднили, как будто нарочно, его понимание: чего проще буква "о". Простой кружок. Эту букву можно сразу узнать в самых неразборчивых рукописях. Но вы ее пишете не как все, а вот как <рисунок буквы. - С. .Р.>. Вот точная копия вашего отчества, как вы его написали <"Борисовна" искаженными буквами. - С.Р.>. У меня вышло все-таки более понятно. У вас "р" и "о" вышли совершенно одинаковы, а порой совершенно так же написано и "к"... И мне приходит в голову: не так ли же вы усложняете свои отношения к людям - из простого и легкого делаете сложное и трудное. В старости почерк меняется, но вот я, старик, пишу вам разборчиво и внятно"².

Ряд очень острых и наблюдательных характеристик почерков Чаадаева, Вяземского, Гоголя, Тютчева, Пушкина и его лицейских друзей - Корфа и Кюхельбекера находим в записных книжках и опубликованных при жизни произведениях Ю. Тынянова³.

72

Все это могло бы звучать как предел субъективных домыслов, если бы не было освящено авторитетом Пушкина: "Я старался по почерку угадать расположение духа, в котором писано было письмо; наконец решился его распечатать и с первых строк увидел, что все дело пошло к черту" ("Капитанская дочка", гл. V; Петр Гринев о письме отца).

К совсем другой категории признаков относятся наблюдения, которым мы не сможем отказать в правоте, читая, например, что объявление фашистов было написано "чужим, не русским почерком" (Караев Г., Успенский Л. 60 параллель, ч. III, гл. LX). Дело в том, что дукт в каждом языке имеет свои специфические особенности: отсюда и внешние национальные черты почерка.

"Почерк был незнакомый и из нещегольских, каким пишут на Руси грамотные самоучки" (Лесков Н. Павлин, гл. IV).

А у Надежды Николаевны из одноименного рассказа Гаршина был, наоборот, щегольский, крупный почерк. У купца Щебнева в "Свадьбе Кречинского" Сухово-Кобылина почерк "хамский" (действие II, явление 7).

В "Истории села Горюхина" Пушкин сообщает, что один из источников его повествования - старинный календарь, писанный "разными почерками, большею частью так называемым лавочничьим <курсив Пушкина.- С.Р.> с титлами и без титлов, вообще плодовито, несвязно и без соблюдения правописания. Кой-где заметна женская рука".

Иногда мы различаем и возраст пишущего.

У студента третьего курса университета, 19-летнего князя Нехлюдова была еще неустановившаяся ребяческая рука (Л. Толстой, Утро помещика, 1856). "Записал старушечьим почерком", - читаем у Ильфа и Петрова ("Двенадцать стульев", гл. I).

Далее- уже не возрастные, а половые различия.

B. Лидин описывает подаренные ему "две книги Барбюса с надписью мелким, почти женским почерком" (гл. VI, "Люди и встречи". М., 1957, с. 116).

Вспомним, что Софи, желая помочь Трэдлсу в "Дэвиде Копперфилде" Диккенса, научилась писать не своим обычным женским, а подходящим для деловых бумаг мужским почерком (гл. LXI).

C. Щипачев в статье "Письма без марок" пишет: "Женский почерк неустойчивый, полудетский.

73

Мужской - твердый, отработанный, со щеголеватыми заглавными буквами" (Москва, 1957, № 9, с. 139).

Многолетний опыт следователя позволил Л. Шейнину написать: "Записка, написанная карандашом на клочке бумаги тем полудетским, косым и разгонистым почерком, каким пишут обычно молодые неработающие женщины" (Генеральша Апостолова - в кн.: Старый знакомый. М., 1957, с. 44).

Иные писатели идут еще дальше. "Почерк решительный", - замечает В. Каверин (Поиски и надежды. - Литературная Москва. М., 1956, кн. II, с. 45)¹.

"Связно-красивый, поэтически-безалаберный и кидающийся с пятого этажа" почерк Фета отметил Тургенев в письме к нему 15 (27) февраля 1860 г. (И.С. Тургенев. ПССиП, Письма, т. IV, 1962, с. 36).

Записка Николая Левина к брату Константину была написана "родным" почерком, а почерк последней записки Вронского, уже разлюбившего Анну, стал "небрежный" (Л.Н. Толстой. Анна Каренина, ч. I, гл. VIII; ч. VI, гл. XXXI).

"Ты вот шибко образованный... каждую буковку с кудряшками-завитушками выписываешь", - говорит Разметнов колхозному счетоводу, казаку из бывших полковых писарей (М. Шолохов. Поднятая целина, кн. 2, гл. IX).

Не пытаясь исчерпать все разнообразие характеристик, напомним еще, что почерк у Л.Н. Толстого проволочный, крупный (Н. Кузьмин. Круг царя Соломона. М., 1964, с. 108). Н.Я. Эйдельман неоднократно дает характеристики различных почерков: он знает "свободный", "архаический" и "замысловатый" почерки екатерининского времени², невеселый, где "уныло, потерянно лепились друг к другу слова, а строки двигались обреченно, как роты, потерпевшие поражение. Строки наступали" (В. Амлинский. Разговор с "нигилистом". Литературная газета, 1961, 1 июля, № 78 (4357), с. 4).

Вспомним, как разнообразны почерки героев Роже Мартен дю Гара в "Семье Тибо". Здесь и крупный и твердый почерк Даниеля Фонтанена (ч. I, гл. VI), и крестьянский почерк, размашистый, нечеткий и неряшливый в письме Жака Тибо (ч. II, гл. I), и почерк,

74

который не забывается, самого Жака - "нервный, до крайности упрощенный и все же правильный, решительный" (ч. V, гл. IV).

Мариэтта Шагинян в мемуарах "Человек и время" характеризует почерк Д. Мережковского как неприятно-инфантильный. С. Городецкий характеризует почерк композитора А.К. Лядова, как "скрытный" (С. Городецкий. Русские портреты. Воспоминания о Блоке, Есенине, Лядове, М., 1978, с. 44). В. Набоков почерк своего деда назовет "вопящим" (Другие берега, 1978, с. 55). Чехов в рассказе "Огни" (1888) знает даже "мечтательный" почерк (ПСС и П. Соч., 1977, т. VII, с. 114).

Эти примеры являются пределом характерологической оценки почерка. Порою им нельзя отказать в некоторой меткости, порою они кажутся произвольными и необязательными. Такие наблюдения можно приводить без конца: признать же за ними даже минимальную научную обоснованность невозможно.

75