Проблемы почерка. Письмо представляет собою сложный психофизиологический акт. Но благодаря образованию стереотипов, процесс письма приобретает некоторые черты автоматизма. Почерком мы называем письмо с индивидуальной манерой изображения отдельных букв и их связей между собой1.
Впрочем, степень автоматизированности этого процесса у различных людей неодинакова. У редко и мало пишущих этот процесс протекает гораздо более затрудненно, с полным сосредоточением внимания и с заметным усилием. Мы легко различаем выработанный (разработанный) и невыработанный (неразработанный) почерк2.
Мартин Петрович Харлов в повести Тургенева "Степной король Лир" четверть часа выводил "пыхтя и отдуваясь... свой чин, имя, отчество и фамилию, причем буквы ставил огромные, четырехугольные с титлами и хвостами, а совершив свой труд, объявил, что устал..."3
Картинное описание затрудненного процесса письма находим в знаменитых письмах из деревни А.Н. Энгельгардта. В пятом письме (1875 г.) один из крестьян - Иван говорит о другом - Савельиче: "Тихо очень он пишет - примеряется, примеряется, а потом вдруг письнет,
59
ан настоящее и не выписалось, замарает и опять налаживается - тоска даже возьмет"1.
У привычных к письму людей, для которых это профессиональное занятие, тот же процесс протекает гораздо более автоматизированно, но полное выключение сознания невозможно, как бы привычен ни был для данного лица процесс письма: даже такое механическое занятие, как проставление подписи на документе, тоже требует определенного внимания2. Подпись с привычным росчерком признается наиболее типичной и индивидуальной приметой почерка; перед нами в этом процессе не выведение отдельных букв фамилии, а своего рода штамп, графическая идиома, печать ее обладателя.
Неповторимость росчерков (порой очень затейливых и сложных)3 позволяла правлениям дореволюционных банков для избежания подлогов рассылать заинтересованным лицам и организациям фототипические альбомы-образцы подписей ответственных за выплату денег лиц.
В акте письма перед нами две стороны: психическая (мысль) и физическая - фиксация этой мысли. Совершенно прав В.Н. Образцов, цитирующий немецкого исследователя Гольдшнайдера: "Неученому кажется, что при письме воля находится в руке: однако не рука пишет, а ею лишь пишется"4.
60
Почерк - индивидуальные особенности письма отдельного человека. В этом смысле устав и полуустав почерка не имеют: они представляют собой в значительной степени рисованное письмо. Между тем основной особенностью почерка является его непосредственность. Тем самым почерк существует лишь в скорописи1. Впрочем, при напряженном, ускоренном и длительном письменном труде какие-то индивидуальные черты почерка утрачиваются: в этом смысле справедливо, например, утверждение, что регистраторша в поликлинике пишет "безличным" почерком. Не является почерком и так называемый "библиотечный почерк" и все многочисленные варианты картографических и чертежных надписей. Гораздо точнее называть их шрифтами2. Индивидуальные отличия, которые мы в них иногда находим, - это дефекты, отступления от "идеальной нормы" прописей. Лучшей скорописью должна быть в принципе признана такая, которая ближе всего в печатному изображению букв. Нельзя забывать, что генетически каждый шрифт восходит к почерку и фиксирует те или иные его черты. Практически число вариантов рукописных начертаний гораздо больше, чем печатных. В шрифте строчные и прописные буквы ближе друг к другу, чем в рукописи. В начале XX в. и в России, и за границей существовали настолько "изысканные" художественные шрифты, что беглое чтение их представляло немалые трудности. И наоборот, палеограф О. А. Добиаш-Рождественская указывает, что литеры некоторых инкунабульных латинских книг "настолько близко воспроизводят рукописные, что при первом взгляде печатную книгу нелегко отличить от рукописной"3. Это относится, конечно, не к скорописи, а к различным видам устава.
61
Каждый почерк индивидуален настолько, что даже человек, ведущий большую переписку, почти всегда безошибочно узнает корреспондента уже при беглом взгляде на полученное письмо.
Индивидуальные особенности письма начинают выявляться очень рано у каждого учащегося. Совершенно невозможная задача - выпустить группу школьников с одинаковыми почерками. Вариативность почерка беспредельна.
В наши дни каллиграфия, т.е. с особой тщательностью ("особым стилем") выведенное письмо, в сущности, безличное, сохраняет весьма ограниченное значение - для адресов, дипломов, записей в паспортах, грамотах, некоторых свидетельствах и пр., но как профессия перспектив не имеет1.
Индивидуальные различия определяются многими и самыми разнообразными постоянными и случайными условиями: нервно-психическим типом, полом, состоянием органов зрения, развитостью мускулатуры и формой кисти и пальцев, посадкой, наклоном головы, привычкой к определенному орудию и материалу письма, усталостью, обстановкой, условиями письма. Процесс индивидуализации почерка не зависит от воли обучающегося. Это не относится лишь к каким-либо второстепенным деталям, иногда по тем или иным соображениям сознательно вводимым в письмо: таково манерное, не русского типа "к" с высокой мачтой слева, "з", похожее на латинское скорописное "s", широкое и плоское "о", типа "омеги", "л" латинизированной формы, "м" Лескова с высокой левой мачтой и пр.; однако все эти произвольно выработанные мелочи не определяют тип почерка2.
Итак, мы не властны или почти не властны в своем почерке. Пожизненная сохранность почерка - непреложный для психофизиологии факт. Специальными опытами доказано постоянство основных черт каждого данного почерка. Он осложняется лишь появлением того, что по аналогии с языкознанием можно назвать окказионализмами - они большей частью вызваны требованиями дукта. Однако можно, как установили опыты, писать мелом
62
на доске (т.е. вертикально), палочкой на песке, на коленях, на стене - общие черты выявятся во всех случаях.
Опытами Н.А. Бернштейна доказано, что можно писать карандашом, привязанным к наружному краю левой кисти (на месте браслета часов), прикрепленным к внутренней стороне правого локтя, выше локтя, и даже... карандашом, прикрепленным к носку ботинка правой ноги, карандашом, взятым в зубы, левой рукой и т.д., и все эти почерки будут иметь общие черты, при этом они сохранят их независимо от возраста1.
Поэтому эксперты всегда с таким недоверием относятся к встречающимся в печати утверждениям: "написано измененным почерком". В этом смысле большой интерес представляет данный Н.Г. Чернышевским на следствии блестящий анализ собственного почерка, сравнительно с поддельным, предъявленным ему судьями2.
Конечно, можно привести примеры сознательного "изменения" почерка; волевое усилие может оказаться достаточным для изменения внешнего рисунка, но внимательный анализ установит тождественность. Так, артистка Павла Вульф в своих воспоминаниях пишет, что она настолько старалась во всем подражать В.Ф. Комиссаржевской, "что даже свой красивый, четкий почерк переделала и стала писать небрежно, с заездами в конце строк, а некоторые буквы точно копировала"3.
Еще более выразителен пример с почерком Жорж Санд. Один из авторитетных исследователей ее творчества, Вл. Каренин (В.Д. Комарова-Стасова) указывает, что у писательницы до "плебисцита" 2 декабря 1851 г., провозгласившего императором Франции Наполеона III, был мелкий почерк с наклоном вправо. "После переворота, опасаясь, что, подобно многим из ее друзей, она подвергнется преследованию со стороны правительства
63
Наполеона III, Санд стала писать свой письма крупным, прямым, искусственно выработанным почерком. Этот второй почерк писательница сохранила на всю остальную жизнь"1.
18 марта 1859 г. Полина Виардо писала композитору Юлиусу Рицу: "...я не знаю ничего изменчивее моего почерка - сегодня он у меня крупный, назавтра мелкий, два часа спустя удлиненный и косой, то прямой, то размашистый, то закругленный и большей частью малоразборчивый"2. Стремление подражать другу во всем, вплоть до почерка, отметит Твардовский в обращении "Михаилу Васильевичу Матусовскому. К его семидесятилетию". Нужно, кроме того, учесть еще и факт мимикрии: таков был, например, почерк критика М.А. Протопопова, "мимовольно" подражавшего Н.К. Михайловскому, но такого рода факты все же единичны: вспомним, однако, нарочито витиеватый почерк А.М. Ремизова, стилизованный под старинную русскую вязь. И все же для современного криминалиста идентификация всех этих "измененных" почерков не составит большого труда.
Напомню еще, что Гёте в "Родственных натурах" писал, что когда Оттилия переписывала бумаги Эдуарда, ее почерк из любви начинал походить на его почерк. Это наблюдение вызвало в свое время ироническое замечание Белинского: "Мы даже думаем, что роман этот больше удивил нашу публику, нежели понравился ей. В самом деле, тут многому можно удивиться! Девушка переписывает отчеты по управлению имением; герой романа замечает, что в ее копии чем дальше, тем больше почерк ее становился похож на его почерк. "Ты любишь меня!",- восклицает он, бросаясь ей на шею"3.
Скверный и неразборчивый почерк мог в прежнее время помешать "карьере", отсюда многочисленные "руководства" по "исправлению" почерков. Они издавались и в советское время. Некоторые были не лишены
64
своеобразного "социологического" обоснования. "А каково положение тех граждан, которые, занимая начальствующие посты, обладают плохим почерком", - пишет Д.А. Писаревский, автор книги "Исправление почерка. 60 практических упражнений" (Л., 1928, с. 3).
Любопытен рассказ о том, как Короленко старался помочь революционеру-народнику М.А. Ромасю улучшить его почерк, из-за которого ему даже не решались дать "интеллигентное" место ("История моего современника", кн. IV, ч. 1, гл. XII). Неразборчивостью своего почерка был знаменит А.С. Суворин. В типографии "Нового времени" держали особого наборщика, умевшего читать написанное им: его нельзя было занимать иными работами и оклад его был выше, чем у других. Чехов в письме к Суворину 28 декабря 1888 г. шутя рассказывает, как он показал какое-то письмо Суворина одному писарю и спросил - сколько бы можно было платить за такой почерк. Писарь не колеблясь ответил - "Ни копейки!" Но за почерк Д.В. Григоровича писарь полагал, что можно было бы давать по 10 р. в месяц1.
С хорошим, т.е. четким и аккуратным, почерком обычно связывается понятие о вежливости и благопристойности. "Письмо такое четкое, хорошее, приятно смотреть, и его превосходительство довольны", - сообщает Макар Алексеевич Девушкин в письме к Варваре Алексеевне ("Бедные люди")2.
Мать Меркула Праотцева так поучала сына: "... у тебя довольно неразборчивый почерк, а это очень дурно и невежливо: благовоспитанный человек всегда должен
65
писать так, чтобы чтение его письма не затрудняло читающего" (Лесков Н.С. Детские годы. Собр. соч. М., 1957, т. V. с. 340)1.
Учитель чистописания Щупкин в рассказе Чехова "Неудача" говорит: "Некрасов писатель был, а совестно глядеть, как он писал. В собрании сочинений показан его почерк". Лопахин в "Вишневом саде" (действие II) замечает: "...почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья". В письмах Чехова - многочисленные жалобы на неразборчивость почерка своих адресантов2.
Наконец, сходные высказывания находим и у ученых, специально посвятивших себя вопросам методики письма: "...хорошая тетрадь, грамотное письмо, четкий почерк возможны лишь при большой внутренней дисциплине и подтянутости"3.
Дело в том, что рука всегда отстает в записывании мысли: "Рассказ писался сам собой, и я с трудом поспевал за ним", - выразительно замечает Хемингуэй (Праздник, который всегда с тобой. М., 1965, с. 9). Отсюда убыстрение темпа за счет пропусков каких-то букв или слов, возникновение привычных для самого себя условных сокращений, небрежность выписывания конечной части текста; важно по возможности скорее зафиксировать возникающие мысли, а уж потом, отделывая, медленно переписывать - все это настолько характерно для работников умственного труда, а в особенности для ученых, что возникла даже латинская
66
поговорка: ученые дурно пишут. Плохой почерк могли позволить себе иметь лишь лица значительные. Они, впрочем, писали сами мало, а пользовались услугами секретарей или Петрушек, как Фамусов в "Горе от ума". Генерал в "Мелочах архиерейской жизни" Лескова (гл. XIV), вынужденный лично переписывать написанный другими черновик письма митрополиту Филарету Дроздову, писал его долго, по транспаранту. В рисунках художника А.И. Лебедева к теме А.П. Чехова "Почерк по чину или метаморфозы подписи Карамболева" великолепно показано "видоизменение почерка Карамболева в зависимости от повышения по службе - восемь изображений"1.
Параллельно с тезисом о неизменности почерка следует отказаться от бытующего даже среди неографов представления о постоянном почерке данного лица.
На самом деле с того времени, как у человека с детских лет постепенно сложилась индивидуальная манера письма2, устанавливается не столько почерк, сколько его тип, т.е. общий рисунок, некоторые неизменные и постоянные признаки, как, скажем, вертикальность, право- или левонаклонность (в специальной терминологии они называются декстра- или синистрастрофичными). Типичным левонаклонным почерком было письмо П.А. Вяземского: размер букв, примерный угол наклона, приблизительное соотношение букв между собой, их высота и ширина, форма нажимов, разгон, расположение линий строк и междустрочное пространство, виды лигатур и пр. В остальном же каждый индивидуальный почерк при всей своей единственности (двух идентичных почерков на свете не существует) не остается неизмененным ни на протяжении жизни человека, ни даже в течение дня.
На неповторимости и неизменности почерка основана криминалистическая экспертиза.
67
Почерк, будучи неизменен, постоянно эволюционирует; с годами вырабатываются какие-то новые приемы и навыки, а какие-то постепенно утрачиваются. Каждый из нас может достаточно точно датировать свои собственные записи по одному ему известным и понятным приметам почерка. Иногда изменение почерка столь значительно, что его принимают в качестве надежного материала для датировки: так, например, обстоит дело с почерком Гоголя, Лермонтова, Пушкина1.
Исследователи Тютчева давно уже отмечали, что почерк поэта значительно изменялся в различные периоды его жизни2.
Детали написания отдельных букв, вязь и лигатуры, аббревиатуры, титлы и контракции, суспензии и сиглы, способы расположения текста на листе, привычка к тем или иным перьям, чернилам - все это находится лишь в относительно устойчивом состоянии и в общем служит одной и той же цели: ускорению процесса письма, так чтобы техника минимально отвлекала от творческого акта.
С другой стороны, некоторые детали почерка изменяются в гораздо более короткие сроки.
Представим себе человека, работающего за письменным столом в течение длительного времени, скажем, несколько часов подряд. Почерк в процессе работы меняется, приобретает некоторые особенности - к концу дня характерна меньшая выписанность букв, не столь ровные строки, неравномерность отступов (размер полей), строки постепенно отодвигаются вправо и пр. "Рука ужасно устала, - пишет Н.А. Добролюбов В.В. Лаврскому 18 февраля 1854 г., - почерк у меня уже сбился совершенно"3. Аналогично Н.Г. Чернышевский в письме
68
к О.С. Чернышевской от 21 июля 1876 г., написав несколько страниц, замечает: "...видишь, почерк стал хуже, чем на первой странице"1.
Почерк человека до и после тяжелых физических упражнений будет во многих деталях различен.
Точно так же имеют некоторое отличие тексты, написанные для себя или же рассчитанные на других2. В первом случае текст обычно более небрежен, с сокращениями, недописанными словами и т.д. Более того, запись для себя различна в зависимости от того, цитата ли перед нами или оригинальный текст. Выписывая цитату, мы всегда будем более тщательны, в то время как творческий набросок отрывистее, небрежнее - носит все следы неосуществимой попытки угнаться за мыслью.
Если рукопись после длительной записи прервана и на какое-то время отложена, продолжение ее отдохнувшей рукой видно на рукописи совершенно отчетливо.
Переписывая текст набело даже для себя, мы пишем иначе, быстрее, чем в черновике. Документ, предназначенный для других, мы стараемся сделать более аккуратным, чем то, что заведомо должно остаться у себя, например официальное заявление, в котором медленный почерк выведен настолько, что иногда в нем сглаживаются индивидуальные особенности, и письмо начинает походить на упражнение в каллиграфии. Любопытно наблюдение А. Бенуа, что на иностранном языке мы обычно пишем четче, чем на родном3.
Почерк изменяется в зависимости от орудия письма. Карандаш, особенно мягкий, вызывает утолщение линий, отсюда менее отчетливый рисунок отдельных букв. В карандашном письме очертания по сравнению с пером становятся более приблизительными.
Каждый часто и много пишущий привыкает к своему перу и, вынужденный почему-либо писать другим, изменяет почерк, иногда довольно значительно.
Итак, у каждого данного лица существует не один почерк, а лишь общий тип его, практически осуществляемый в разных вариантах. Их у каждого человека с выработанными письменными навыками не менее двух - назовем их условно черновым и беловым почерками.
69
Советская текстология от неосмысленного чтения отдельных слов рукописи перешла к принципиально иному методу - анализу целого: слова должны прочитываться не изолированно, а в контексте, "на основании понимания всего целого", анализа творческого замысла и творческого процесса писателя1.
При таком понимании существенно рационализируется и самый процесс трудоемкого чтения рукописей. Становятся возможными новые прочтения.
Обучение письму в XVIII-XIX вв. происходило либо дома, либо в школе, и в том и в другом случае учителя пользовались одними и теми же прописями, использовали одни и те же методические указания. Согласно инструкции министерства народного просвещения "цель обучения чистописанию должна состоять в том, чтобы дать ученикам возможность приобрести вместе с правильными буквенными формами четкий и беглый почерк, который навсегда сохранял бы вышеозначенные свойства у обучавшегося"2. Эта формулировка в общем верна.
Впрочем, "вышеозначенные" свойства, как уже было сказано, далеко не всегда оказывались устойчивыми и прочными. Зато несомненно другое - выработанный почерк приобретает черты, которые позволяют писателям и исследователям, отнюдь не переходя на более чем зыбкую почву графологии, характеризовать почерки с точки зрения их национальных, психологических и иных качеств.
Следует иметь в виду, что почерк представляет собою важное и сложное явление культуры. "В изменении характера почерка определенное значение имеет своеобразная эстетика письма, как-то соотносящаяся с общеэстетическими тенденциями эпохи. Формулировать ее конкретные особенности в современном русском письме - задача будущих исследователей. Но стоит сравнить почерки старого времени (скажем, XVIII в.) с современными, чтобы ясно ощутить общую направленность эволюции. Наш теперешний почерк стал более рационален
70
и экономен. Дукт большинства букв стал целенаправленнее и проще... Современный почерк, при своем бесконечном разнообразии стремится избежать элементов украшательства и излишеств"1. Показательно, что мы можем уже с первого взгляда более или менее точно определить время, к которому данная рукопись относится. Мы легко определяем так называемые "несегодняшние" почерки. Вообще социологическое массовое изучение почерков сулит очень плодотворные результаты и интересные выводы: оно до сих пор не проведено. Дело в том, что при бесконечной вариативности почерков на самом деле в каждую эпоху в почерке содержится довольно много черт сходства: графема, т.е. , по определению лингвистики, "основная структурная единица, входящая в систему письменного варианта данного языка"2, в действительности относительно устойчива. Можно сделать интереснейшие выводы, сравнив, например, графику многочисленных списков "Горя от ума" - большинство их изготовлено в сравнительно ограниченный период времени - 1823-1833 гг., т.е. до выхода первого, искалеченного цензурою издания. Ряд копий, очевидно, восходит к своеобразным скрипториям тех лет - к канцелярии А.А. Жандра и к квартире А.И. Одоевского (весна 1825 г.)3. Другие такие светские (не монастырские) скриптории для русской письменности нового времени неизвестны.
Пока, во всяком случае, остается в силе утверждение французского историка Марка Блоха, что "история письма поразительно отстает от истории языка"4. В самом деле, форма письма консервативна и изменяется медленнее хода общественных явлений.
71
1
Хавин П.Я. К истории слова "почерк", как термина эстетики. - Вопросы теории и истории языка. Сборник в честь Б.А. Ларина. Л., 1963, с. 324-332.
2
Малограмотный, но всесильный А.Д. Меньшиков подписывал бумаги "неуверенной рукой" замечает С.П. Луппов: - Книга в России в первой четверти XVIII века. Л., 1973, с. 230.
3
Тургенев И.С. Соч. М.-Л., 1965, т. X, с. 191. Письмо с титлами прослеживается до конца 80-х годов XIX в.
1
Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем 1872-1887. М.( 1956, с. 199.
2
Специальное исследование росчерков в статье
О. Рвачевой "Значение росчерка при сравнительном исследовании подписей". - Социалистическая законность, 1941, № 3, с. 46-50.
3
Чехов указывает, что подпись вырабатывается практикой (Письма, 1974, т. I, с. 170). В рассказе С. Антонова "Разорванный рубль" герой "расписывается до того ловко, что зигзаг под фамилией у него отработан в виде голубя мира" (Юность, 1960, № . 1, с. 4).
4
Образцов В.Н. Письмо душевнобольных. Казань, 1904, с. 13. Сигнальной частью слова (термин В. Н. Щепкина из "Русской палеографии". М., 1967, с. 116) является верхняя его половина; см.:
Панов М.В. И все-таки она хорошая! Рассказ о русской орфографии, ее достоинствах >и недостатках. М., 1964, с. 162 и сл. Об устойчивости почерковых признаков см.:
Томилин В.В. К вопросу об устойчивости признаков письма и почерка на протяжении жизни человека. - Вопросы судебно-медицинской экспертизы. М., 1958, вып. 3, с. 416- 427 (приложены семь фотографий почерка А. Н. Толстого в возрасте 12, 18, 27, 35, 47, 54 и 61 года);
его же. Физиология, патология и судебно-медицинская экспертиза письма. М., 1963. Сб.: Криминалистика и экспертиза. Киев, 1963, вып. I, с. 111 -143. Стоит напомнить, что в ЦГАЛИ есть специальная картотека почерков, включающая почерки одного лица в разные годы жизни: см.
Андроников И. Хранители правды. - В сб.: Встречи с прошлым. М., 1971, вып. 1, с. 35.
1
Различные определения почерка:
Потапов С.М. Научное почерковедение - Советское государство и право, 1940, № 12, с. 83;
Феофанов М. Психология письма. М., 1930 и др. Современные теории постепенного установления типов индивидуальных почерков на материале XIII-XV вв. систематизированы в книге:
Киселева Л.И. Готический курсив XIII-XV вв. Л., 1974, с. 146-164. Об индивидуальных особенностях старых русских писцов см.:
Костюхина Л.М. Почерки московских писцов XVII в. (По материалам Государственного исторического музея). - В сб.: Проблемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974, с. 152-189.
2
См.:
Захаров М.Ф. Картографические шрифты. М., 1940.
3
Добиаш-Рождественская О.А. История письма в средние века. Пг., 1923, с. 187.
1
Капр А. Взаимоотношения между почерком, печатным шрифтом и каллиграфией. - В сб.: Рукописная и печатная книга. М., 1975, с. 79-85.
2
См.:
Гурьянов Е.В., Щербак М.К. Психология и методика обучения письму в букварный период. Очерки. 2-е изд., доп. М., 1952.
1
См.:
Платонов К.К. Занимательная психология, с. 314-316. В "Истории села Горюхина" Пушкин упоминает грамотея Терентия, который умел писать и правой и левой рукой. Пострадав за свое искусство, он, чтобы почерк его остался неузнанным, научился писать правой ногой.
2
Дело Чернышевского. Саратов, 1968, с. 325-328;
Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. М., 1949, т. XIV, с. 742-745.
3
Вульф Павла. В старом и новом театре. Воспоминания. М., 1962, с. 51. В неизданных воспоминаниях Л.Д. Менделеевой-Блок (ЦГАЛИ) также рассказывается о том, как из любви к мужу она "даже почтовую бумагу переменила, даже почерк".
1
Каренин Вл. Автографы Жорж Занд в СССР. - Литературное наследство, 1939, № 33-34, с. 691.
2
Цит. по статье:
Мазон А. Игра в портреты. Литературное наследство, 1964, т. 73, кн. 1, с. 429-430. Напомню еще, что Пушкин в письме к А.П. Керн 28 августа 1825 г. шутливо советовал ей постараться, чтобы сохранить тайну их любовной переписки, переменить почерк.
3
Взгляд на русскую литературу 1847 года.
Белинский В.Г. Полн. собр. соч., т. X. М., 1956, с. 310.
1
Чехов А.П. ПССиП. Письма, т. III. M., 1976, с. 107. Ср. еще в письме Лескова Суворину 24 января 1887 г. "Очевидно, моя статейка попала Вам под "дурной стих" (что я видел даже
по почерку письма)..."
Лесков Н.С. Собр. соч. М., 1958, т. XI, с. 326. (курсив Лескова. - С.Р.).
2
Остаются до сих пор неизученными национальные особенности почерка, точнее говоря, явления национальной мимикрии. Так, привыкший, например, писать по-арабски передает в своем почерке отдельные особенности право-левого письма, то же с людьми, привыкшими, например, писать по-грузински, по-армянски, по-японски или по-китайски. Отсюда стилизация шрифта. Ср.
Томашевский Б.В. Мог ли иностранец написать анонимный пасквиль на Пушкина? (Опыт графического анализа). Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина. Л., 1924, с. 131-133. Е.В. Михайлов в дипломной работе о П.А. Ровинском (исторический факультет МГУ, 1963/64 уч. год) усматривает в русском письме Ровинского влияние арабских написаний - язык, который он изучал в Казанском университете.
1
Ср. в статье Б. Агапова "Хозяйство документальности": "Я придаю громадное значение в работе четкости почерка. Я считаю, что каллиграфия должна быть одним из главных предметов в первых классах средней школы. Неразборчивый почерк есть невежливость до отношению к тому, кто должен в нем разбираться. Но он есть великая беда для "ас самих. Работать с материалом в виде каракуль невозможно. Для меня всегда образцом почерка были рукописи Алексея Максимовича Горького: прямые, четкие буквы, большие интервалы между строчками и широкие поля. Все для работы". - Вопросы литературы, 1960, № 11, с. 172. Ср. также высказывания В.Г. Короленко в сб. В.Г. Короленко о литературе. М., 1957, с. 516, 666.
2
См., например:
Чехов А.П. ПССиП. Письма, 1974, т. I, с. 195, 1975, т. II, с. 137, 166, 207 и ряд др.
3
Щерба Л.В. Безграмотность и ее причины. - В кн.: Избранные работы по русскому языку. М., 1957, с. 61. По мнению В.О. Ключевского, "уметь разборчиво писать - первое правило вежливости". (Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968, с. 326).
1
Чехов А.П. Соч., т. III, 1975, с. 472. Ср. Осколки, 1884, 22 декабря, № 51, с. 7. Различные типы почерков, в зависимости от социального положения возраста и уровня культуры, хорошо схвачены художником М.А. Григорьевым в изд.:
Чехов А. Жалобная книга. Л., 1960. Ср. шутливое замечание Чехова в письме к В.В. Билибину 4 апреля 1886 г.: "...с тех пор, как я стал знаменитостью, мой почерк заметно изменился к худшему". Письма, 1974, т. 1, с. 227.
2
За рубежом выпускаются посвященные технике обучения письму кинокартины.
1
Гиппиус В.В. Заметки о Гоголе. - Ученые записки Ленинградского гос. университета, вып. 11 (серия филологических наук). 1941, с. 17; Основы текстологии. М., 1962, с. 233. Ср. "Предуведомление" Н Тихонравова к изд.:
Гоголь Н. Собр. соч., 10-е изд. М., 1889, т. I, с XXIV, 542; см. также:
Золотуский И. Гоголь. М., 1979. с. 103, 499, 501. Об эволюции почерка Ломоносова см.:
Моисеева Г.Н. Ломоносов и древнерусская литература. Л., 1971, с. 48. Об эволюции лицейского почерка Пушкина см.:
Цявловский М.А. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 82.
2
Чулков Г.И. Новый Тютчев. - Литературный критик, 1934, № 5, с. 179;
Пигарев К.В. Жизнь и творчество Тютчева. М., 1962, с. 49
3
Добролюбов Н.А. Собр. соч., 1964, т. IX, с. 113.
1
Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч., М., 1949, т. XIV, с. 663.
2
Шицгал А.Г. Русский гражданский шрифт. 1708-1958. М., 1959, с. 64.
3
Бенуа А.Н. Мои воспоминания... М., 1980, кн. 1-3, с. 388.
1
Бонди С.М. О чтении рукописей Пушкина. Известия Академии наук СССР. Отделение общественных наук, 1937, № 2-3, с. 570;
его же. Черновики Пушкина. 2-е изд. М., 1978;
Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959, с. 326 и сл.
2
Евсеев И.Е. Краткий очерк обучения чистописанию в наших училищах. - "Русская школа", 1894, № 3, с. 21.
1
Рейсер С.А. Палеография текстов нового времени. - В сб.: Текстология славянских литератур. Л., 1973, с. 109.
2
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966, с. 117.
3
Рейсер С.А. Палеография текстов нового времени, с. 111.
4
Марк Блох. Апология истории. М., 1973, с. 114.
