Палеографией называется вспомогательная историческая дисциплина, изучающая письменные памятники (материалы и орудия письма, историю способов записи и особенностей графики). Это изучение издавна и традиционно ограничивается памятниками XI-XVIII вв. "Палеография занимается главным образом изучением рукописей до XIX в., однако практически палеографический анализ может проводиться и в отношении документов более близких к нам по времени, т.е. XIX и начала XX в."1. Письменные источники XIX и XX вв., если и исследуются, то лишь самым беглым образом и их принято называть источниками нового времени. Так, учебник Л.В. Черепнина "Русская палеография" заканчивается первой половиной XIX в. - этому полустолетию уделена только одна глава, едва ли не самая краткая. "Разработка ряда вопросов, связанных с изучением письменности XIX-XX вв., - замечает Л.В. Черепнин, - дело будущего"2. Ненормальность такого положения уже отмечалась исследователями.
Круг проблем, подлежащих ведению неографии, в принципе мало отличается от тех задач, которые стоят перед русской палеографией и не раз были отчетливо сформулированы в широко известных курсах Е.Ф. Карского, А.И. Соболевского, М.Н. Тихомирова и А.В. Муравьева, Л.В. Черепнина, В.Н. Щепкина и др.
Следует, однако, подчеркнуть, что на нынешнем этапе своего развития неография и палеография еще не отделились друг от друга: они близки не только предметом изучения, кругом проблем, но и методами работы, нередко перекрывающими друг друга.
И в том и в другом случае важно помнить, что неография, как и палеография, касается внешнего характера
3
письма, исключая тем самым эпиграфику, граффити, нарезные, чеканные тексты и пр.
Степень изученности основных проблем палеографии и неографии разная.
В круг проблем неографии входит, прежде всего, материал, на котором выполнено письмо. В палеографии это очень сложная и разнообразная проблема. Для неографии - речь идет исключительно о бумаге. Хотя она и претерпела за последние два-три века определенную эволюцию, но все же ее путь несравненно короче и проще, чем, скажем, папируса, бересты, пергамена и других писчих материалов.
С другой стороны, орудия письма нового времени изучены больше, чем древнего периода. "Обиход книгописца" старых времен нам все-таки меньше знаком, чем, например, история гусиного пера, орудия, давно вышедшего из употребления.
Что же касается третьей проблемы - способа записи, т.е. графики в ее исторической обусловленности, то и здесь степень изученности разная. Для палеографа тот или другой начерк совершенно достаточная "примета" для датировки лежащего перед ним документа. "Приметы" почерка нового времени находятся в этом смысле в меньшей степени изученности и не дают прочных оснований для установления даты. Конечно, мы легко отличим почерк Державина от почерка Шолохова, но уже в более узких границах легко допустим ошибку.
Есть, однако, и объединяющие старую и совсем молодую новую науку проблемы.
В обоих случаях изучение всех внешних особенностей преследует совершенно определенную внутреннюю цель - разнообразные приемы палеографии и неографии стремятся установить аутентичность документа, определить его автора, время написания и тем самым соотношение редакций. Все это имеет сходную конечную задачу - показать место памятника в истории культуры (истории, литературы и т.д. ) в целом.
К трудностям становления неографии следует отнести еще одно обстоятельство: близкий, а иногда тот же круг проблем изучается еще и текстологией. Разграничение неографии и текстологии не может считаться достаточно отчетливым. Впрочем, это характерно для молодых наук, только нащупывающих свои границы, свои пути и методы. Термин текстология привычно применяется к материалу
4
новой русской литературы и в небольшой степени - к памятникам других наук. В древней истории и литературе он чаще соприкасается с археографией1, источниковедением и некоторыми другими вспомогательными историческими дисциплинами2.
Обращая основное внимание на проблемы установления текста, текстология не касается таких специфических для палеографии проблем, как материал и орудия письма, способы записи и т.д.
Довольно трудно определить хронологические границы неографии. Вероятно, переломным моментом в истории русской графики следует считать петровскую реформу в области шрифта, т.е. введение новой, гражданской азбуки в 1708 г. Спустя некоторое время, но не ранее чем через полвека, этот новый шрифт (если не считать церкви) через издававшиеся книги и через школу прочно вошел в обиход. Он определил постепенное изменение прежних (старинных) начертаний скорописи, практически ставшей единственно употребительной в быту, науке, торговле, творчестве и т.д. Судя по ряду изданных во второй половине XVIII в. прописей, именно к этому времени можно говорить об окончательном утверждении нового письма. Впрочем, архаические написания еще какое-то время бытовали (например, у стариков), но молодое поколение стало пользоваться новыми начерками, в сущности, только им и известными. Поэтому будет справедливым утверждение об очень постепенном переходе от палеографии к неографии приблизительно с конца XVIII в.
Было бы ошибочным механически переносить предмет и методы палеографии древней на новое время. Палеография древнерусских памятников стремится учесть и обработать данные по возможности всех старых памятников,
5
число которых ограничено, чтобы яснее представить себе пути и способы эволюции письма.
Палеография нового времени испытывает противоположную трудность - обилие материала. Письменные памятники нового времени (приблизительно с начала XVIII в.) дошли до нас в неисчислимом количестве. Именно в этом трудность установления исторических путей эволюции русской графики. Следует помнить, что телефон, широко вошедший в быт с начала XX в., резко сократил количество документов, особенно эпистолярных; то, что раньше посылалось запиской, стало передаваться устно. Другим конкурентом письма стала телеграмма1.
В современных исследованиях по палеографии необходимо учесть и новые приемы воспроизведения и анализа документов: микро- и макрофотография, фотография в рентгеновских и других лучах, магнитофон и т.п.
Поскольку термин палеография используется в качестве определения вспомогательной по отношению к истории и в какой-то мере литературоведению дисциплины, представляется возможным применение его и по отношению к памятникам письменности нового времени. Получает, однако, распространение и термин "неография"; он выразительно свидетельствует об актуальности самой проблемы2. Этим и объясняется подзаголовок этой книги.
К области палеографии относится и проблема установления аутентичности документов. В ряде случаев достаточно одних палеографических приемов - графической экспертизы, анализа бумаги и чернил - для установления подлинности документов. В других случаях палеографический анализ является одним из важных, но все же вспомогательных аргументов: он должен дополнять анализ текстологический.
Теперь можно утверждать, что никакое изучение автографа или копии произведения, слоев вариантов, соотношения редакций, датировок и многое другое не может быть выполнено без привлечения данных неографического анализа.
6
1
Муравьев А.В. Палеография. Учебно-методическое пособие. М., 1960, с. 3.
2
Черепнин Л.В. Русская палеография. М., 1956, с. 74.
1
См.:
Шилов А.А. Руководство по публикации документов XIX и начала XX в. М., 1939; Правила издания исторических документов в СССР. М., 1969.
2
Позиция сторонников традиционного понимания палеографии, протестовавших против расширения области изучения на новое время (в первую очередь, Л.П. Жуковской), представляется в настоящее время окончательно поколебленной; см. мою статью Палеография текстов нового времени в сб.: Текстология славянских литератур. М., 1973, с. 105-106. Ср. также
Черепнин Л.В. К вопросу о методологии и методике источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин. - В сб.: Источниковедение отечественной истории. М., 1973, вып. I, с. 48-49;
его же. Русская палеография и другие вспомогательные дисциплины. - В сб.: Проблемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974, с, 21.
1
Веселов П.В. Современное деловое письмо в промышленности. 2-е изд. М., 1970, с. 22 и след.
2
Валк С.Н. Судьбы археографии. - Археографический ежегодник за 1961 год. М., 1962, с. 464;
Берков П.Н. О переходе скорописи XVIII в. в современное русское письмо. - В кн.: Труды Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР. 1964, вып. VII, с. 37.
